Я шатался, боль и слабость гнули моё тело к земле. Перед глазами всё мелькало и расплывалось. Время моё кончалось, жизнь вытекала капля за каплей. Я знал, что если упаду, то уже не смогу подняться.
На ноги будто привесили камни, и каждый шаг становился короче предыдущего. Но я ещё двигался вперёд. Всё вокруг было как в тумане. С губ слетали слова, непонятные мне самому. Однако когда-то я понимал смысл этих слов, они были для меня оружием столь же надёжным, как и сам меч…
Пожалуй, именно Сила слов помогла мне перешагнуть пределы человеческой выносливости. Дыхание прерывалось, я уже не мог совладать с болью, пронзавшей всё моё тело, хотя пока и держался огромным усилием воли.
Наконец я доковылял до края пропасти, слизывая с губ капли влаги. Вот и конец моего пути. Снизу поднимался туман, но я понимал какой-то частичкой моего изнурённого сознания, что туман этот рождался в глубине пропасти, лежавшей передо мной. Там горная порода бурлила, пенилась и вдруг начинала кипеть, словно вода. В это бурление я и швырнул свой меч. И некая сила, которая всё это время помогала мне держаться на ногах и прийти сюда с поля боя, где восторжествовала Тьма, та Сила оставила меня окончательно.
Я рухнул на землю и беспомощно распластался на ней, зная, что сделал всё как надо и теперь могу с готовностью принять смерть. И в этот момент я проснулся. Я осмотрел себя, ожидая увидеть порванную кольчугу и пятна запёкшейся крови на ней, но вместо этого увидел свою гладкую, чистую, молодую кожу. Только тогда я понял, что мне все приснилось.
В этом сне я не был Йонаном, нет. Я не мог назвать имя человека, которым был во сне, зато вынес из него главное: тот кристалл, тот обломок жезла, который я обнаружил в стене расщелины во время недавней грозы, – это и есть меч. Однажды его рукоять уже лежала в моей ладони удобно и надёжно, да пребудет и снова так!
У меня возникло ощущение, что всё происходящее следует сохранить в тайне. Не знаю, почему я так решил. Имхар стал глумиться над моей неприспособленностью – я смолчал, терпеливо вынося насмешки. Когда пришла Крита, чтобы осмотреть мою ногу, я попросил её позаботиться о мужчине из народа Ящериц, который нашёл меня и помог выбраться.
Она-то и назвала мне его имя – Тсали – и сказала, что он один из проводников через хребет. Я вновь позавидовал её дару общения с другими существами и попросил передать Тсали мою благодарность. Однако удивлению моему не было границ, когда позже, вскоре после того, как ушла Крита, он проник в маленькое помещение, где я лежал, и присел на корточки рядом, разглядывая меня своими изумрудными глазами.
Среди своего народа он слыл очень рослым – доставал мне почти до плеча. Сейчас он сидел на задних лапах, откинув назад для равновесия хвост. Одно из его запястий охватывал браслет, состоявший из чередовавшихся красных и белых бусин, которые он перебирал поодиночке своими тонкими пальцами, как будто пересчитывал. Я и прежде видел такие браслеты у существ его народа и вспомнил замечание кого-то из наших, что таким образом Ящерицы производят свои записи.
Я посмотрел на его голову, украшенную гребнем, и заговорил, хотя знал, что слова, звучащие даже на древнем языке моей расы, лишены для него всякого смысла. Передавать информацию из мозга в мозг, минуя язык, умеют только народы Зелёного Безмолвия, и адресуется это тем, кто, как и они, часть Светлых сил и противостоят Тьме.
