– Вот где художественный образ! Метафора, аллитерация, елы палы! Это все надо записывать! Это все надо коллекционировать! – стонал от удовольствия Юрий Константинович. – Этому же цены нет! Это – портрет души народа!
Сам он был коллекционер бешеный – собирал экслибрисы, книги, марки, монеты. И говорил мне с гордостью:
Вторая такая марка была еще у капитана Руднева, но она на «Варяге» погибла, а у меня есть!…
Он, одним из первых, начал собирать «перловник» – коллекцию «перлов»: из заявлений, протоколов, писем читателей, объявлений. Частенько он звонил нам в отдел и сообщал:
– Из заявления в милицию «При желании досмотреть драку до конца, был избит обеими сторонами», или из медицинской карточки мальчика, засунувшего голову в ночной горшок. «Анамнез: голова в инородном теле».
Притопывая носками, до зеркального блеска начищенных, ботинок, насвистывая щербатым ртом, он всегда что-то клеил, выписывал, рассматривал в лупу…
– «А, па де спань есть хорошенький танец!
А, так приятно его танцевать….» – обратите всевозможное маленькое внимание на это фото! Скучная подпись! Это же сплошная бюстгалтерия! А где жечь глаголом сердца людей? Переделать! Юноша, вы же гениальны! А не надо лениться… Лень – ворота всех пороков.
И с хрустом потянувшись, вдруг плеском ладоней проходился по груди, коленкам и столу…
– Именно так! Ритм нужен! Динамика. Раз на площади команда с крейсера – балетное яблочко в белых штанишках… Носочки тянуть, носочки тянуть… У них и оркестр, и ансамбль всего черноморского флота. А у меня такой Тима –безликий, в смысле альбинос. Бушлатик скинул, как дал с носка. Без ансамбля! Сам – бля! Один – бля!… Вот именно! Молодец с огурец, задница в солярке. И сразу трудящимся понятно: где система товарища Станиславского, а где искусство. А в Одессе за «Яблочко» – все специалисты! Там на «понял-понял» не пройдет.
А катерник – пространства с пятачок, друг у друга на башке сидим – мотор, патрубки две торпеды и темперамент! Вот отсюда и ритм, и чечетка…
Дымовую завесу раскинут. Полный вперед! 120 км! Катера веером! Он содит из всех стволов! А мы то – фанера клееная. Иной раз прошивает оба борта, а мы на плаву и скорости не теряем. Главное долететь и кинуть в точку. Выполнил боевую задачу – молодец! И чтобы девушка могла тобой гордиться! Торпедные катера – оружие разового пользования!
С крейсера мореманы – ну, просто Лебединое озеро, а катерники народ шустрый, раз двас и на баркас! Вот тебе и ритм.
В День Победы я увидел его в таком блеске орденов и медалей, что у меня в глазах зарябило.
– Двух не хватает. Нет и не будет, – сказал он, сдувая пену с пивной кружки – «Материнская слава» Первой и второй степени. И орден Победы. Хотели мне, но Эйзенхауэр перехватил.
В золоте и серебре я разглядел скромную надпись «За взятие Берлина.»
– А это как же? Вы же катерник!
– Элементарно, Ватсон. Берлин, столица фашисткой Германии, между прочим, расположен на речке Шпрее. А если есть жидкость, хотя бы в стакане – моряк необходим! Дунайская флотилия – слыхал?
Это мы и есть. Между прочим, гады своих морячков из Ростока подтянули на оборону логова. Очень мы мечтали их за кадык подержать, но не довелось… Пока на живописнейшем берегу речки Шпрее колючку рвали – пехота их расчепушила. Не сподобились проверить немецкую шпротину на вкус. Хотя была такая лирическая задумка! Но не сбылась мечта поэта! А к рейхстагу на экскурсию ходил. Автограф оставил. Через «Ф» или через «В»?
