Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия - страница 39

– Лицо диавола! И нечисть пошла!

– Я видел, как по воздуху нечисть и срань пошла, и вся из него и в двери! Ба-бах!

– Я же тебе говорю, Поэт! Ей-Богу, если бы не молитва твоя живого Креста от порчи и бесов, мы бы не выгнали бесов! Нет, нет! Бесы толкнули бы Постника в ад с колбасой, в саму преисподню!

Мэри с изумлением смотрела на них. А затем молча достала чёрные маслины и виноград. Виноградины, словно камушки, упали в её бокал, и она налила себе вина; а чёрные маслины полетели в гранёный стакан, и водка из мини-бара полилась туда же. Мэри подала стакан Поэту, озабоченно и испуганно посмотрела на Юродивого, потом на Поэта и тихо спросила:

– Да, что это с вами? Что с тобой, милый? Джинсы грязные, рубашка грязная, потная! Домой заявился с крестом!

– Ты видишь меня?

– Да.

– Значит, я существую? И значит, я всё это видел?

– Странный, на тебе лица нет.

– Мэри, когда я пьяный и, как сейчас, странный, усталый – не надо! Не надо лезть со своими вопросами! (Поэт с трудом махнул ей рукой.)

Мэри повернулась к Юродивому:

– Что с вами, что с ним?

– А это он брата Постника от бесов спасал, – ответил, не оборачиваясь, Юродивый и зажёг свечи. – Сотню их выгнал и сжёг!

– Что-о-о? Кого? Кого сжёг? Откуда крест принесли?

– Свечи не горят понапрасну, свечи обязательно надо сейчас.

– Откуда крест?

– Из храма.

– Зачем?

– А бесов прогнать. Летают! Не видишь, а я вижу! Как мухи, летают и мстят. А-ха-ха! А мы их крестом и молитвой хлоп! – весело ответил Юродивый.

Он схватил бутылку минералки, зубами скинул крышку и шумно, жадно стал пить.

Мэри спросила:

– Не пойму! Кто летает, Юродивый?

– Бесы! (Юродивый выпил всю минералку до дна.) А-э… Поэт из монаха бесов прогнал, вот и летают они неприкаянно. Ищут, в кого поселиться.

Мэри повернулась к Поэту и вопросительно развела руками:

– Что?

Поэт посмотрел на Мэри:

– Что-что! Рубаху подай! Чистую!

Снял грязную рубашку с себя и отдал Мэри. Свечи горели. Юродивый сам себе крепкий чай заварил, кружку налил и, довольный, жадно залпом выпил полкружки:

– Фух!

Поэт, полуголый, с нательным крестом на груди, глядя на свечи, медленно выпил водки стакан, закусил маслиной и тоже устало произнёс:

– Фу-ух, устал я с Постником. Словно вагон угля разгрузил. А что-то я, и правда, нереально душевно устал.

– Так что же ты, милый, сделал?

Поэт задумался, вылавливая ещё маслины, закусил ими и ответил:

– Я держал крест на нём.

– Ты сильную молитву читал! И прямо над ним. А я держал его, Постника! Я крепко держал! Со всей силы держал!

– Кого?

– Да-да, очень сильную! И получилось же! Чудо! А? Чудо!

– Юродивый, какое ещё чудо?

– Молчи, про это нельзя.

– Так что это было?

– С третьей молитвы! Я же по-русски тебе говорю – беси искушали его. Постник – пацан ещё молодой, вот и поплыл! А мы молитвы читали над ним. Поэт, ты спас его, спас! Поэт, слышишь меня? Это всё ты! Ты же свою Благодать передал! С крестом и молитвой Честнаго креста. И беси, как червяки от чеснока, повылезали и разбежались! Разом прогнали бесов! А-ха-ха-ха! Вот ты и устал.

Мэри достала чистую рубашку Поэту.

– Милый, ты устал.

– Мэри, налей мне ещё, вообще не берёт.

Мэри достала ещё маслины, кинула их в стакан, водку налила и подала в руки Поэта. Она провела ладонью по его волосам, повернулась и спросила Юродивого:

– Э-э-э-бесы?

– Бесы.

– А вы это о чём, мистер Юродивый?

– Матушка, вам, чистой, лучше про это не знать – про жадность, и деньги, и колбасу, про искушения бесами, о предательстве, вранье и обмане. Всё это про жизнь; и душевная грязь никак не касается, матушка, вас. А хорошо свечки горят! Красиво бесов гонять! Страшно на это смотреть, но мне понравилось.