Еще одна проблема. Пусть и международная, но на российскую жизнь влияет. Греки четвертый год борются за свою независимость. Древних греков любят все образованные люди, а нынешние греки православные, так что отчего бы не помочь?
Вот только, во-первых, есть Священный союз, созданный по инициативе Александра нашего Павловича, и согласно его принципам греки — подданные султана и восставать против него не могут. А во-вторых, прочие державы Европы, начиная с Англии, все равно считают греческую смуту русским проектом. И наш царь постоянно заявляет: помогать грекам не буду.
Как бы это ребенку объяснить?
— Царю, чтобы помочь грекам, надо договориться со всеми европейскими королями и австрийским императором, — пояснил Миша. — Такие переговоры царь ведет в тайне и ничего папе Машеньки не сообщает, так что он неправ.
Ответ дочку не удовлетворил.
— Ждет, ждет, пока все греки погибнут, — грустно сказала она. — Самой мне им помочь, что ли?
— Помоги, только сначала помоги братикам научиться кататься на самокате, — ляпнула я. Устыдилась шутки, обняла Лизоньку. — Милая, когда я буду еще раз говорить с царевичами, то напомню им про греков. А сама, как и ты, помочь им не могу.
Дочка нахмурилась. Но тут лицо ее прояснилось, она улыбнулась.
— Хорошо, маменька.
— А сейчас — спать, — сказала я.
15. Глава 15
Через десять минут мы были вдвоем. Странно, в то время дети постоянно видели, как родители пьют, с гостями или без них. Но Миша только лишь сейчас открыл бутылку коньяка. Налил себе щедро. Я, глядя на его лицо, не стала требовать дамский напиток, а лишь указала на бутылку. Муж налил мне треть своей порции.
— За здоровье Лизоньки, — сказал Миша. Выпил, почти не дрогнув, и сразу же продолжил: — То, что принц Майкл рисует твои портреты, меня не особо радует, но, может, на его заступничество можно рассчитывать в свинской истории?
— Ни на его, ни на заступничество принца Николая, — вздохнула я. — Великие князья навестили меня не только чтобы полюбоваться на корабли и самокат. Но и передать тебе предостережение — не усердствуй.
— И несомненно, сделали это в более вежливой форме, чем мой сегодняшний собеседник, — невесело сказал супруг, наливая еще коньяку.
— Твой тезка?
— Он самый, Михаил Андреевич Милорадович, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, — кивнул муж, опять не вздрогнув, будто жаждал и пил воду. — Сегодня я нанес ему визит. По инициативе прямого начальника — Василия Сергеевича Ланского, так что не откажешься. Приехали вместе в особняк на Большой Морской. Тезка встретил в приемной и начал орать профессиональным голосом — на поле боя должно быть слышно, сквозь канонаду и барабаны. Что существуют указания, которых не понимают только мальчишки. Что не допущу, не потерплю, разорю, что и за меньшее неповиновение отправляли на край географической карты.
— А ты? — беспечно спросила я, слегка похолодев. Впрочем, чего бояться, раз супруг вернулся.
— Подождал, когда выдохнет. Сам гаркнул — привлечь внимание. После чего спокойно сказал, что не совершал ни проступков против службы, ни поступков, несовместимых с дворянской честью. И если его сиятельство не сменит тон, то уйду. Но не в отставку, а из кабинета.
Миша опять взялся за бутыль. Уловил мой сочувственный взгляд с легкой примесью укора, налил поменьше.
— Василий Сергеевич, добрая божья коровка, глядел на меня со страхом. А тезка… Сперва как на кровного врага. Потом — как на французский гренадерский полк, идущий в штыки. Благородный человек, не отнимешь. Наконец, уже другим тоном спросил: «Что вам надо?»
