Супруг выпил коньяк, печально улыбнулся.
— Отвечаю: «Довести расследование до конца, в том числе и прежде неизвестное обстоятельство: исчезновение женщины, с подозрением на смертоубийство. Ваше сиятельство, я могу прекратить такое дознание только после прямого распоряжения своего начальника, получившего соответствующее распоряжение от государя».
— Умеешь ты сказать, Миша, — вздохнула я. — После таких ораторских красивостей и отправляются на край карты.
— Михаил Андреевич еще немножко посверкал лазерным взглядом. Потом сказал: «Лишь мое благосклонное отношение к одной особе…» И умолк.
Еще и этого не хватало! Я с искренним любопытством уставилась на мужа — продолжай, миленький.
— Я тянуть кота за хвост не стал, спрашиваю: «Речь идет о моей супруге?» Тезка промолчал, но я понял по взгляду: да. Тут Василий Сергеич меня за рукав — пойдемте, пойдемте. Вышли. Он потом еще долго меня уговаривал забыть. Не о разговоре, конечно, о расследовании.
— А ты? — вздохнула я с облегчением.
— Ответил речевым штампом, который так выбешивает филологов, да и тебя, дорогая: «Я вас услышал». Мог бы, между прочим, сказать, что продвинулся в расследовании. Немножко разобрался с этой свинской историей — понял всю структуру и иерархию, всех великих свинских магистров этой сексуальной ложи, например роль некоего герра Хрюкинда, ответственного за самые изысканные извращения, а также прочих господ с характерными псевдонимами…
Миша, забыв о недавних опасностях, рассказывал с энтузиазмом мальчишки-курсанта, впервые участвующего в серьезной операции. Я взяла супруга за руку, погладила, улыбнулась и перебила настолько деликатно, насколько возможно. Извините, такой рассказ коротким не будет, а я за день умаялась, будто с грузом за плечами прокатилась на самокате до центра столицы и вернулась.
— Свинтусы, магистры, десять космических иерархий… Милый, а ты понял, к какому второму сенсационному выводу мы пришли за полчаса?
Михаил Федорович удивленно взглянул на меня, потом рассмеялся:
— Мы выяснили, что к тебе неравнодушен великий князь, а я тебе сообщил, что и генерал-губернатор питает схожие чувства. Да ты не Мушка, ты медоносная пчелка, к которой разные мишки так и тянутся. Между прочим, Сперанского — ты принимала в мое отсутствие — тоже Михаил зовут, да еще Михалыч. Он тебе куры не строил, для полного комплекта?
— Нет, — расхохоталась я. — Другим мишкам — крылышками по носу, а мед только тебе.
И мы обнимались пару минут. Да не стоя, а кружась по комнате, будто не было трудного дня.
— Уф-ф-ф, — наконец сказал супруг, выпуская меня из объятий. — У всех мишек свои интересы, и мне почему-то кажется, что Михаил Павлович намекал тебе не по просьбе Михаила Андреевича. Вот генерал-губернатор мог действовать в интересах великого князя. Но если у каждого из них своя мотивация, я не удивлюсь.
— И я не удивляюсь. Завтра сдвинем все дела, посидим, поговорим. А сейчас…
— Я бы продолжил: «А сейчас пора спать», — грустно заметил муж, — но по тону понял, что осталось еще одно дело.
— И не связанное ни с какой свинской масонской ложей, — тем же тоном заметила я. — Ведь начали с самокатного переполоха. Вряд ли придворный агент царицы-вдовы, приставленный Адмиралтейством к странствующему бритту, хотел разбить у меня зеркало головой несчастного мальчишки.
— Ну да, — кивнул муж. — И конечно же, сбежались все, от гостей до прислуги. Даже не спрашиваю, а кто в лавке остался — кто наблюдал за помещениями, куда гостям вход воспрещен? Никто. Ты с тех пор была в конторе-кабинете?
