Саша ожидала, что мать начнет спорить с ней, но Наталья молчала. Губы ее нервно подергивались, она сидела на постели, не моргая глядя на дочь, седые волосы казались всклокоченными и чуть взмокшими. Женщина попыталась что-то произнести, но у нее выходил какой-то неразборчивый шепот. Саша с отвращением вышла от матери и, сев на кухне за стол, принялась есть пирожки.
– Спасибо, мама, очень вкусно! – бросила девушка, съев первый. – Так приятно после трудового дня сытно поесть домашней пищи! Ну, кто попытается отнять это право у бедной труженицы? Неужели, собственный отец? – съязвила Саша, услышав тихий плач Натальи.
Надя что-то штопала в углу комнаты, пользуясь догорающим остатком свечи. Дима стругал деревяшку, превращая ее в некое подобие солдатика. Когда у Саши с Натальей завязался спор, они не вмешались, но теперь Надя кинулась утешать мать, а Дима, присоединившись к Саше, попросил один пирожок.
– Только один? Тебе полагается шесть, как и всем. Или ты желаешь поделиться с огромными дядьками, от которых воняет, как от свиней?!
– Не-ет… – протянул мальчик. – Я кушать хочу. Я заработал сегодня четвертак! – он гордо вскинул голову, хотя обычно не хвастался, а просто отдавал деньги родителям.
– О! И как же, если не секрет?
– А ты не скажешь папе? – Дима устремил на Сашу взгляд, смешанный с недоверием.
– Чего ради? Вряд ли я вообще его увижу.
– Как так?
– Как-нибудь! – процедила Саша. – Рассказывай?
– Просто… я шел по улице, меня остановил хорошо одетый господин и попросил отнести письмо в один дом неподалеку и дождаться ответа. Я принес ему ответ, а он дал мне монетку. Все.
– Молодец.
Дима улыбнулся. Сестра еще никогда не удостаивала его своей похвалы, да и вообще, редко с ним разговаривала.
Чуть погодя, Надя присоединилась к сестре и брату.
– Мама уснула.
– Я рада, – Саша закатила глаза.
– Не ерничай, пожалуйста. Ты… так грубо с ней говорила!
– Армия защиты взбунтовалась! – Саша тихонько засмеялась.
Дима покосился на сестер, не понимая, на чьей стороне ему сейчас желательнее быть. Саша позволила ему наесться, а Надя? Вдруг начнет отнимать пирожки?
– С одной стороны ты, конечно, права… но… нельзя же пойти к ним совсем с пустыми руками!
– Ну, почему? Можно, например, принести им косточки от курицы. Показать. Пусть обрадуются за то, что нам пока есть, что покушать.
Дима, испугавшись спора сестер, унес свои пирожки в комнату.
– О! – продолжала Саша. – Он думает, что мы отберем у него еду! Бедный ребенок, не правда ли? А, добросердечная Надежда Андреевна?
– Иногда мне кажется, что ты рада тому, что папу арестовали.
– Я даже не буду пытаться этого скрыть.
– Ты так резко изменилась в тот же день, как мы остались одни.
– Ну, не притворяться же мне.
– Ты ненавидишь его?
– Он ничего не сделал, чтобы его любили. Твое отношение к нему мне непонятно, но это твое дело и я не собираюсь вмешиваться. Что же до меня, то я хотела бы более его не видеть.
– Он дал нам всем жизнь.
– Скорее, мама, а не он. Его роль в этом деле, как мужчины, весьма небольшая. Остальное ее заслуга. А он вынудил ее влачить рядом с ним такое убогое существование. И тебе он уготовил ту же участь. Ты будешь дурой, если не воспротивишься ему.
Надя молча утирала слезы.
– Чего ты вечно мокроту разводишь? – всплеснула руками Саша.
– Как я могу сделать то, что ты говоришь?
– Как угодно. Любыми средствами.
– Отец не простит.
– Отец! Отец! Еще не известно, простим ли мы его за все!
