Центурион: Довольно.
Но приказ не остановил стражника. Он пытался ударить юношу ножом снизу вверх, а Иоанн, который был явно слабее нападавшего, ухитрился поймать его руку и пока пресекал попытки нападавшего нанести удар ножом, но нападавший был сильнее и шансов у Иоанна не было, еще мгновение и Иоанн будет повержен. Все происходило быстро и в то же время медленно, как в липком сне. Все молча смотрели, как убивают Иоанна. Мария-мать держала за руку Никодима, которых хотел помочь, но сам понимал, что слишком стар для драки, Магдалина что-то кричала, Первый охранник улыбался и смотрел на дерущихся, Иосиф сверлил взглядом римского солдата, а солдат, словно пытаясь уйти от этого взгляда, медленно пошел к схватившимся друг в друга людям. Он медленно обошел их вокруг, потом аккуратно и спокойно захватил напавшего с ножом охранника и легко отбросил его в сторону. Тот упал, но быстро вскочил и бросился на центуриона. Римлянин как-то очень ловко и также медленно выбил нож из рук нападавшего, схватил его рукой за горло и потащил его в сторону, пока не прижал спиной к деревянному стволу толстого креста, где был распят разбойник, чья душа сегодня не попала в Рай. Другой рукой солдат вытащил из ножен длинный меч и ловко сменил руку на шее стражника на острое лезвие, упершееся в кадык. Центурион заговорил громко и властно.
Центурион: Ты ошибаешься, иудей. Не будет нового мятежа. На Голгофе просто станет на одного мертвеца больше. Пилат даже не обратит на это внимание, да и твой первосвященник вряд ли побежит ссорится с префектом из-за такого пустяка. Я прибыл сюда, чтобы эти люди захоронили тела, и чтобы никто им не помешал этого сделать. Мне совершенно безразлично, будет ли в числе захороненных тел еще и твое. Эй, ты, – обратился он к первому стражнику. – Помоги спустить тела с крестов. Сначала спускаем Того, что в центе. И найди нам инструменты, чтобы вытащить гвозди.
Никодим: У меня с собой лестница и все нужные инструменты.
Ученики принялись доставать из воза Никодима все необходимое. Капли дождя стучали по широкому клинку меча, а из под клинка на солдата смотрели горящие бессильным гневом глаза. Первый стражник, пользуясь замешательством, убежал. Никодим приставил к кресту лестницу. На кресте висело безжизненное истерзанное тело. Даже дождь не в силах был смыть куски запёкшейся повсюду крови. Казалось, Иисус побежден, казалось, что Он ошибся и теперь мёртв, казалось, навсегда…
Акелдама.
Место повешения Иуды Искариота
Второй раз за день вошедшее солнце было как будто не таким ярким, за тучами оно виделось луной среди пасмурного дня. Было темно. Под ногами чавкала мокрая красная глина, в центре безжизненного пространства каким-то чудом из глиняной почвы выросло и торчало в одиночестве кривое дерево без листьев и плодов. Высоко, почти в два человеческих роста над землей, висело на веревке тело, зловеще раскачиваясь сильным ветром из стороны в сторону. Марк смотрел, как трое солдат снимают висельника. Снимали уже долго. Всё шло не так. Сперва один попытался влезть на дерево, чтобы перерезать веревку сверху, но почти в самом начале поранил руки о ствол, не смог зацепиться за мокрое дерево и упал вниз. Его сменил второй, но он сломал ветку, на которую как раз перебросил вес и тоже рухнул на землю с приличной высоты, к счастью, ничего не сломав. Третий попытался метнуть топор, чтобы перерубить веревку, но топор неудачно ударился об натянутую веревку рукояткой, а не топорищем, и срикошетил в сторону, ударив лошадь. Лошадь осталась жива, но от удара взбесилась, кинувшись в сторону на других лошадей. Всадник успел ухватить узду одной из лошадей и забраться на нее. Потом догнали других и, успокоив, вернули на место. Из крупа раненой лошади сочилась кровь. Нужно было торопиться. Марк был терпелив. Он наблюдал молча. С этим висельником и вправду было что-то не так, но снять его было необходимо.
