В конце концов, один солдат посадил другого на плечи, а тот зацепился за толстую ветку, потом встал на нее и смог дотянуться до веревки, чтобы перерезать ее. Веревка вымокла под дождем и никак не давалась.
Марк: Зачем он так высоко залез, чтобы повеситься? До неба хотел дотянуться? Можно было с легкостью выбрать крепкую ветку пониже.
Солдат, докладывавший ему во дворце: Это и исключает убийство. Кому охота так высоко карабкаться, чтобы подвесить мертвое тело, а живого вообще не утащишь, он же будет сопротивляться, биться о дерево, на теле остались бы лишние следы.
Марк: Осмотрите его хорошо. Были ли побои? Связывали ли ему руки? Ноги? Может быть, сюда его волокли? На земле, понятно, после такого дождя искать нечего, но может быть земля как раз есть на нем. Внимательно все осмотрите.
Веревку срезали. Великий Предатель рухнул на мокрую землю и завонял гнилью и кислой брагой. Марк – а он был метрах в десяти от дерева – поморщился. Предатели всегда заставляют морщиться. Даже мертвые предатели.
Голгофа.
Иоанн щипцами вытащил гвозди из ног Иисуса. Никодим стоял на лестнице, держась за крест одной рукой, а другой, пытаясь вытащить гвозди из ладони Спасителя. Острый холодный дождь бил старого человека по лицу, он боялся потерять равновесие, усталые глаза ничего не видели в полутьме, лестница вымокла и ветер сносил с ног. Гвоздь медленно поддавался. И вот, наконец, вышел из дерева. Никодим чуть было не слетел с лестницы и схватился за крест обоими руками. В двадцати сантиметрах от него было тело Христа. Никодиму вдруг страстно захотелось разглядеть Его, прикоснуться к Его щеке. Оставался последний гвоздь. Тело висело пока на веревках, которые завязали, чтобы оно не рухнуло наземь и не разорвало своим весом и без того измученную плоть, висящую сейчас на одном гвозде. Никодим медленно слез. Иоанн и Иосиф переставили лестницу к другой руке. Иоанн посмотрел на уставшего старика и решил сам залезть, чтобы вырвать последний гвоздь из ладони Учителя, но Никодим задержал его.
Никодим: Пожалуйста, позволь мне еще раз прикоснуться к Нему. Я так мало видел Его, когда Он жил, дай хоть насмотрюсь на Него мёртвого.
Иоанн уступил место. Вместе с Иосифом они придерживали лестницу, а Никодим полез наверх. И вот он уже поравнялся с лицом Христа с другой стороны, и вот он тянется к Его ладони, чтобы вытащить последний гвоздь, но ладонь залита кровью, и Никодим не может поймать щипцами в пасмурном сумраке темную головку гвоздя, боясь поранить руку Господа лишний раз.
Никодим (обращаясь в небо): Господи, позволь снять Тебя!
Снова не получается зацепить. Тут ветер стал стихать. Лицо Никодима перестали бить ледяные капли дождя – дождь прекратился. Никодим и все, кто был сейчас у креста, замерли, боясь пошевелиться. Наверху начали таять тучи, а из-под них вылезло угрюмое солнце. Все, стоящие на земле у креста как один смотрели сейчас не на небо, а на распятого Человека и как по команде рухнули перед Ним на колени. Только Никодим даже не удивился внезапному чуду, а просто подцепил показавшуюся в свете головку гвоздя. Было около девяти часов. В Иерушалаиме шел второй месяц весны. Бог не отобрал у них день за то, что случилось сегодня – солнце по-прежнему на небосклоне, а значит, может быть, Бог простит им сегодняшние преступления – самые страшные из тех, что когда-либо совершались человеком перед Богом. Но даже если не простит, главное сейчас успеть похоронить Его, пока солнце не село. Никодим вытащил гвоздь.
