— Разувайтесь и проходите в гостиную. Я сейчас попрошу Наталью сварить нам кофе.
— Не нужно! — Синицына вновь попыталась отстоять свое право на побег, но Михаил даже слушать не стал.
Он все это время тихонько подталкивал ее в сторону той самой гостиной, в которую вела высокая арочная дверь и Юнона почувствовала, что краснеет. Хотя с чего бы это?
Наконец она оказалась в большом помещении с высокими потолками. В гостиной стоял старинный рояль, обеденный стол персон на двадцать в окружении красивых стульев, наподобие тех, что были описаны у Ильфа и Петрова, и небольшой диванчик в стиле ампир. Паркетный пол «ёлочкой» и тяжелые портьеры на окнах словно переносили Юну в далёкое прошлое.
— Это вы придумали здесь все так обустроить? — неожиданно для самой себя с сомнением спросила она Лукьянова.
Шеф вопросу явно удивился, но охотно пояснил, приглашая Юну присесть на диван.
— Вы правы, мне такие проекты не свойственные. Я больше люблю минимализм во всем, включая интерьер. К этой гостиной приложила руку моя матушка. Собственно, и квартира покупалась для нее, жаль, что она не успела в ней пожить. Мама умерла год назад. Решила на старости лет пожить для себя, уехала в Южную Америку, встретила там старого индейца, полюбила его всей душой, а он оказался из племени каннибалов. Ну и...вы понимаете?
Синицына сглотнула ком в горле и тихо произнесла:
— Какой кошмар! Простите, что напомнила вам. Я не должна была спрашивать.
— Ой ну что вы, Юна! Бросьте, вы и не могли знать.
Синицына вновь сглотнула. Лукьянов впервые назвал ее по имени. Вернее, он всегда звал ее по имени, но с отчеством. А тут просто Юна, будто они старые знакомые. Осталось только на «ты» перейти. А тут еще и такая печальная история о матушке.
Но не успела она это как следует обдумать, как откуда-то раздался детский плач.
— Ну вот опять! — воскликнул Михаил и вдруг с задумчивым видом уставился на Юнону.
— Что такое? — спросила она, — Это у вас?
— У меня, у меня, — отмахнулся шеф и неожиданно предложил, — пойдем со мной, а? Может хоть ты что-нибудь придумаешь...
Синицына подняла руки вверх, будто сдаваясь.
— Вы сейчас серьезно? Я правильно поняла, что там ребенок?
Но Лукьянов уже подталкивал ее в нужную сторону, не давая ни малейшего шанса сбежать.
— Правильно, правильно. И сейчас ты мне скажешь, что ему нужно!
Юнону впихнули в детскую комнату и заперли за ней дверь.
Ну хотя бы со стороны комнаты, а не коридора.
Сам Михаил спрятался за спиной Юны и прошептал:
— Если ты сможешь увлечь его хотя бы на полчаса, я разрешу тебе завтра опоздать на работу.
Юнона хмыкнула и помахала малышу, капризничающему в своей в кроватке, рукой.
На вид парнишке было около года и сейчас он увлеченно грыз собственную ногу, извернувшись в немыслимой позе. В промежутках между этим, наверняка увлекательным занятием, мальчик громко кричал, явно пытаясь привлечь внимание взрослых.
— Я не знаю, что ему нужно, — прошептала Юнона, — у меня нет детей.
— Но женское сердце что-то подсказывает? Наверняка же?
— Может он голодный? — продолжала шептать Синицына.
— Нет, он только поел.
— Может ему нужно сменить памперс?
— Поменял перед твоим приходом.
Юнона пожала плечами. Она в упор не представляла, что там еще может быть не так.
— Может с ним поиграть надо?
— Ну попробуй.
Синицына покачала головой.
— У меня руки грязные, я же с улицы. Да и не умею я с детьми дружить, если честно. Извините, я, наверное, пожалуй, пойду.
