И Ирина Ивановна — коза. Вон как коровьими глазами своими пялится, так и хочется ей усы ее повыдирать.
— Шаурму я съела. — зачем-то еще раз буркнула Юна, на что коллега понимающе покивала, и сделала вид, что поверила.
Больше всего Юнона боялась, что Добровольский зайдет сегодня в их отдел и они как в фильме встретятся взглядами, но кажется, что он и вовсе не появлялся на работе.
Первую половину дня её мутило, но к обеду потихоньку начало отпускать.
Правда теперь ее тошнило от клиентов, с которыми приходилось общаться. Хорошо хоть по телефону, а не лично.
К концу рабочего дня Юнона подошла к начальнице — Вере Сергеевне и попросила отпустить ее завтра на пару часов.
— Мне бабушку отвезти. В больницу. Надо. — Не глядя в глаза прошептала Юна, чувствуя, как ее вновь начинает тошнить от начальственных духов.
— Конечно-конечно, — пропела Вера Сергеевна, еще не узнавшая о разрыве подчиненной с самым главным шефом. — Хоть на три, хоть на четыре. Я тебя лично подменю, не переживай.
Юнона скривилась, и вздохнула. Ну вот, пока все думают, что она и Добровольский по-прежнему живут вместе, так и заискивают перед ней. А вот интересно, будут ли они так же лояльны, когда узнают, что отношениям конец?
Вопрос конечно риторический. Можно не отвечать.
А завтра она узнает наконец точный срок беременности и встанет на учет.
У лифта Синицыну нагнали девчонки из отдела маркетинга. Люська и Сонька Капустины — две близняшки.
— Юныч, погодь, подь сюды!
— Ась?
— Ой, ты чего такая бледная?
— Да шаурмой отравилась. Наверное.
— А ты случайно не беременна?
Синицына закатила глаза и даже языком цокнула от досады.
— Точно? Ну смотри... а то мы сегодня в клуб идем. Давай с нами?
Юнона вздохнула и покачала головой.
— Я ж говорю шаурма, — развела она руками.
— Ну-ну... — в унисон улыбнулись сестры и потащили ее за собой в лифт.
— А твой-то в курсе? — подмигнула одна из сестер.
Кажется Люська.
— Я же сказала, траванулась я, — рявкнула Юна и вырвавшись потопала к лифту.
Кажется, у нее началась совсем другая жизнь. И что-то пока она не очень-то ей и нравится.
***
Синицына рассчитывала, что она, как настоящая, взрослая и самостоятельная женщина к врачу пойдет с мамой. Но у той случился форменный форс-мажор на работе и пришлось Юне идти одной.
Ну не бабушку же с собой брать, честное слово?
Да она там половину больницы расформирует и сформирует заново. Попутно научит всех беременных и не очень женщин игре в покер, и вдобавок всех обдурит, что может вызвать у особо впечатлительных дам преждевременные роды. А это уже чревато последствиями.
Папу тоже не возьмешь, разволнуется, как красна девица на выданье, отпаивай его потом валерьянкой. Он и так вчера напился с горя. Все поверить никак не мог, что его маленькая, почти тридцатилетняя доча, в положении и скоро сама станет мамой.
Подруги все, как порядочные, работают. А нет, одна с соплями сидит дома. Точнее сопли не у нее, а у троих ее детей, но сути это не меняет. Сидит короче говоря.
В общем идти пришлось одной, и от этого Юноне стало вдруг грустненько. По пути в консультацию она зачем-то, по мановению какой-то волшебной силы под названием токсикоз, забежала в торговый центр и еле-еле успела до кабинки туалета.
— Это что же за жизнь-то такая, а? — устало спросила сама себя в отражение зеркала и горестно вздохнула.
А ведь мама говорила ей брать везде с собой пакетик, а Юна пальцем у виска крутила. Зря. Мама знает, мама практиковала.
