Я осталась стоять посреди гипермаркета, собираясь с мыслями. Глянула на часы и ахнула: половина девятого. Господи, неужели мы так долго ходили. Как время быстро пролетело, Саша меня убьёт.
Я догнала Зою и попросила у неё телефон – решила звякнуть домой маме, этот номер не забудешь. Может, Саша догадается и тоже маме на домашний наберет. Других вариантов все равно нет.
– Да, звонил уже раз пять, Саша твой, – сказала мама наставительно. – Он тебя все это время в метро ждал. Ты в курсе? Что у тебя с телефоном? Кто ж так договаривается, Маша? Я сама уже волноваться начала. Абонент не доступен, был ребёнок и нет ребёнка.
– Мам, какой я ребёнок?
– Ну, а кто? Мобильный телефон твой постоянно выключен, нового рабочего номера у нас с папой нет. Куда звонить прикажешь? Название твоей конторы знаем, ООО «Вершина», а больше и ничего. Не годится так совсем. Приедешь – сразу рабочий телефон нам запиши.
– Угу.
Что тут добавить, мама права. Во всем права. Голова гудит, а с Сашкой как нехорошо получается. Наверняка и он стоял в метро, названивал мне, волновался.
– Маша, ты меня слушаешь? Ты на часы смотрела? Давай-ка домой, поздно уже. Если Саша еще раз позвонит, то я ему скажу, конечно, что ты домой едешь. Потом сами разберётесь.
– Еду уже, мам.
Домой я добралась часа через полтора, мечтая рухнуть на кровать. В квартире все спали. Нет, сначала я поплелась в кухню: рабочий номер телефона для родителей на бумажке написала и на кухонном столе оставила. Потом написала Саше смс, что я уже дома и все нормально. Он не ответил, то ли поздно уже, то ли обиделся на меня. Ну а после с чистой совестью рухнула, никому не успев рассказать про бренд-менеджера.
Поворачиваясь, промурлыкала себе, что да, тяжелый день выдался, я устала, конечно, не то слово… но счастье на меня свалилось великое. Я теперь бренд-менеджер. Работаю в красивом офисе почти в самом центре Москвы, в шикарном особняке с мраморными залами, – с этими приятными мыслями я провалилась в беспокойный сон.
Снились мне в эту ночь страшные извивающиеся змеи с чешуйчатыми головами. Одни пытались укусить, другие превращались в драконов и изрыгали пламя. После битвы я оказалась на обочине широкого Ленинградского проспекта, почему-то голая. Зато с Евой, школьной подругой из далекого детства.
Смеясь, я объясняла Еве, что кругом мираж, мы сейчас находимся во сне. Происходящее видится нам не по-настоящему. Нет Ленинградского проспекта, вообще ничего нет, каждая из нас лежит сейчас в своей постели. Она не верила, но я продолжала переубеждать ее. – Кругом враки, – твердила я, – а в нашем сне можно всё. Голой можно ходить, а можно сложить из пальцев пистолет и сделать вид будто стреляешь. Поднимаешь руку и стреляешь по мишени из воображаемого пистолета. Любой человек от такого выстрела из пальцев упадёт замертво.
Я прицелилась в Блондина. Каким-то боком и он оказался в моем сне в середине шумного проспекта. Возможно, я даже выстрелила пальцами, но проснулась посреди ночи.
Почему я или мои родные не забили тревогу. Такая задержка в первые же рабочие дни точно была первым важным звоночком. Нечто пророческое теснилось мне в душу, я вовсе не хотела коротать ночи вне дома. Однако в те дни меня не мучили сомнения: в голове поселилась мысль о новом светлом будущем. Я робела, но готова была терпеть ради новой интересной работы и желанной должности. Будто предварительно соглашаясь на будущие тяготы, я бессознательно доверилась судьбе.
