– Ох, Мэри, не нужно так сильно затягивать! Ты же кости мне переломишь! – ругалась младшая сестра, которая более всего не выносила корсеты.
– Мэри, помоги лучше мне с волосами, – подозвала Эвелин служанку.
Роуз была спасена, и дабы перевести дух, уселась на кровать и принялась обмахивать себе веером из лент и бус.
– Знаешь, что, Эв?
– Да?
– Было бы неплохо найти на этом очередном скучнейшем балу того, с кем можно было побеседовать о чем угодно, кроме как о миллионах и светских раутах…
– Не могу поверить, что ты недооцениваешь мистера Торндайка. Я полагала, что он произвел на тебе приятное впечатление. И наверняка он пригласил достойных людей. – Сестра молчала. – Ты же любишь балы! Просто всегда это тщательно скрываешь. Ты маскируешь свое расположение к танцам, стремясь создать впечатление равнодушной и здравомыслящей дамы. – Эви добродушно улыбнулась и пересела к сестре, взяв ее за руку. – Детка, тебе семнадцать! Самое время веселиться и не бояться, что за это ты обязательно получишь тонну уничижительных высказываний в свой адрес.
– Ты же знаешь, что папа не одобряет безделья, а уж тем более, когда оно протекает в подобной форме.
– Но папы здесь нет! В тебе столько снобизма, и в твои-то годы! Ты обязательно повстречаешь на этом роскошном балу друга, а может даже и принца…
– Эви!
Сестры разразились веселым и звонким смехом, бросая друг в друга перья, лежащие на кровати, потом в ход пошли подушки. После нескольких минут ребячества, девушки вспомнили о прическах и благополучно вернулись к своим делам. Оливия и Эви занялись раскручиванием папильоток у Роуз. Вскоре Присси, экономка, прикатила в спальню столик с различными десертами в виде фруктов, трюфелей и пирожных, дополнял этот ансамбль графин холодного чая с мятой и жасмином.
– Присси, ты хочешь, чтобы мой корсет лопнул? – рассмеялась Эвелин, взяв с подноса пирожное с кремом.
– Ох, мисс Эвелин, голубушка, о вашей талии можно слагать легенды. Ей явно ничего не грозит как минимум двадцать лет. А глядя на вашу тетушку, так вам вообще не о чем тревожиться! – Она махнула рукой с глухим смешком.
За час до отъезда миссис Стенсфорд нагрянула в будуар племянниц и напомнила о том, что пора торопиться и заканчивать все приготовления. Были затянуты корсеты, надеты нижние юбки и, наконец, платья. Прически были поправлены, веера выбраны, плечи и шеи напудрены – все было доведено до совершенства. Тетушка Роксана спустилась к экипажу в невероятном ярко-алом платье с оголенными белоснежными плечами, которое невозможно ей шло. Голову покрывала изящная шляпка с перьями и вуалью в цвет платья. Она торопилась, поэтому сбегала по лестнице, постукивая каблучками своих бархатных туфелек. Оливия вышла в сопровождении мужа. Ленни был безупречно одет: накрахмаленная рубашка, фрак, плащ – все было идеально, включая аккуратно уложенные волосы. Оливия также была безумно хороша собой. Цвет ее лица подчеркивало платье миндального оттенка из выбранного ей дамаста. На ее прелестное лицо спадало несколько локонов, что добавляло ее образу определенную легкость и естественность. В ушах блестели серьги с мерцающими рубинами. Эвелин и Розалин вышли последними, они держались за руки. Розалин была на удивление очень весела, и сестра на протяжении всей поездки подбадривала ее, так как каждый бал для младшей сестры был чем-то роковым и неминуемым. Эвелин выглядела очаровательно, тетушка даже вскрикнула, увидев ее.
