Дэвидсон улыбнулся и пожал ее руку. Когда Эвелин поблагодарила его, он заглянул в изумрудную бездну ее глаз и тотчас забыл, о чем шла речь. Оба какое-то время находились в плену испытующего взгляда своего визави.
– До встречи, мисс Кренингтон. – Очнувшись, Дэвидсон поклонился и удалился в мгновение ока.
Эвелин проводила его глазами, и, вспомнив о своем обещании, через несколько минут раздумий направилась в залу. Небо становилось мрачнее: одеяло, сотканное из сверкающих бриллиантов, уже покрывало его голые просторы, выползала из заточения холодная луна. Веселье продолжалось, и Эви, вернувшись к гостям, постаралась примкнуть к нему.
Несмотря на довольно позднее время суток, шум, звуки музыки и несмолкаемый смех не утихали ни на секунду. Молодые люди, которые не танцевали, толковали о каких-то важных делах. С присущим им достоинством, они разглагольствовали о политике, науке, породистых скакунах и дамах. Юные леди в свою очередь обменивались новостями, узнавали друг у друга адреса портных и бутиков, кокетливо обращая взоры на окружающих. Кто-то потягивал шампанское, кто-то курил не переставая, остальные же плясали и обменивались мнениями.
– Ах, я так восхищена этим вечером! – охала белокурая дама в пурпурно-розовом платье, жадно обмахиваясь веером с перьями.
– Charmant2, это и впрямь великолепное торжество! – ответила дама с высокой прической и впалыми щеками, говорящая с явным французским акцентом.
– Я просто диву даюсь, как можно было за два дня так все организовать! Какая роскошь! – подхватила третья особа в белом одеянии с гривой русых волос.
– А эти каллы! – добавила первая. – Чудно! И как вписались…
– Ох уж этот Торндайк… Какой мужчина! – вставила третья, закрывшись веером, украшенным тонким кружевом. – Уж как странно, что он еще не взял в жены какую-нибудь молодую особу, не правда ли?
– О да, tout à fait3! Совершенно согласна, – воскликнула француженка и перешла на шепот. – Но ведь ходил слушок о том, что он обручен с мадмуазель де Криё, она до безумия хороша. Представительница знатного старинного рода, весьма талантлива и умна. Она играет абсолютно все произведения на своем рояле, который отец привез ей из Брюсселя. Он ни в чем не отказывает ни ей, ни ее сестре. Лучшей партии для него не сыскать.
– Ох, дамы, все это вздор, – спокойным и ровным тоном заявила мисс Стилман, которая присоединилась к беседующим и с минуту слушала их восторженные отзывы. – Мистер Торндайк ни с кем не помолвлен, это как пить дать. Он заядлый холостяк, как и его лучший друг, мистер Дэвидсон… – разочаровано промолвила она и повернулась в его сторону.
Тот стоял неподалеку от дам и беседовал с каким-то джентльменом.
– А вы знакомы с этим приятным молодым человеком? – изумилась француженка.
– Приходилось. Более благородного мужчину я не встречала никогда. Но, увы, сердце его никогда никому не будет принадлежать.
– Возможно, вам просто не удалось его покорить, – язвительно отозвалась блондинка, не смотря на мисс Стилман, и рассеяно поклонившись, отплыла к другой компании.
Следом за ней ускользнули и две другие дамы. Они ехидно улыбались, и в глазах их резвились странные искорки – спутницы зависти или простой неприязни.
Дамы так часто испытывают что-то сродни гнева по отношению друг к другу. Возможно, гнев – это слишком громкое слово, слишком сильное чувство; возможно не весьма подходящее, но в этом мире сему явлению поистине сложно даровать иное определение. Некоторые дамы просто терпеть не могут друг друга, в то время как им полагается заискивать и любезничать. Многие, впрочем, сносят это с непоколебимой сдержанностью и хладнокровием, другие не способны улыбаться врагу и просто-напросто избегают с ним рандеву. В светском окружении трудно оставаться любимчиком, практически невозможно. Кто-то непременно тебя не жалует. Каждый придерживается определенной позиции касательно друг друга. Как бы то ни было, большинство представительниц нежного пола не переносили друг друга и утайкой, в кулуарах, шушукались о предмете своей откровенной неприязни.
