По щекам текли слёзы, и я уже видела спасительный парадный вход.
«Джону будет в сто раз лучше без тебя!»
«ТЫ НЕ ДОСТОЙНА ЛЮБВИ!» – орал голос. Я всхлипывала и вздрагивала от ударов.
«ТЫ НЕ ДОСТОЙНА ТАКИХ ДРУЗЕЙ!» – из груди вырвался стон.
– Что случилось? – встретила меня Нэтали, обняв и поведя на кухню. Я снова громко зарыдала у неё на груди. Кристин не было, видимо, она играла с братьями Джона.
– Мммо… – еле выговорила я, – в больнице…
Тётя поставила стакан воды передо мной и заставила выпить. Я поперхнулась пару раз, но постепенно стало немного легче.
– Она упала… потеряла сознание, – сбивчиво продолжила я.
– Успокойся, это жара, обычный солнечный удар. Дамам в нашем весе лучше не выходить на солнцепёк, – попыталась утешить меня тётушка. Но по лицу было видно, что она беспокоится не меньше моего.
– Её увез Джон, – вытирая слёзы, продолжила я. – А остальные уехали с Марком.
– Почему же ты не поехала? – удивилась тётушка.
– Джон поехал с Молли, – выдавила я, пытаясь сдержать новые ручьи слёз.
– Понятно, – протянула тётя. Ей стало действительно всё понятно, хотя она и не знала кто такая Молли.
– Давай так, я попытаюсь узнать, в чём там дело, а ты посиди, – тётушка поцеловала меня в макушку и пошла к телефону.
– Я… я посижу на улице, – хотелось уйти. Я схватила карандаши и лист бумаги.
– Да, родная, только в тени, ладно? – попросила тётушка, набирая номер.
Я вдруг поняла, что шляпу уже где-то потеряла, а плечи сильно покраснели и начали побаливать.
***
Я вышла в сад, и птицы щебетали уже не так приветливо. В каждом чириканье слышалось осуждение. Особенно красивый нарцисс предпочёл отвернуться. При взгляде на калитку, у которой так недавно стоял Джон, у меня сжималось сердце. В саду стало невыносимо находиться. Из кустов выглянул старый бигль, посмотрел на меня внимательно и, потянувшись, пошёл следом.
Моё обычное место у забора тоже не подходило. Мозг взорвался воспоминаниями: как я рисовала друзей в прошлом году и наш первый поцелуй с Джоном. Я всхлипнула и завыла. Развернулась и направилась к старому дубу в пятнадцати метрах от калитки. Я села на траву и привалилась спиной к дереву, а бигль положил голову мне на ноги и поднял полные сострадания глаза.
– Не смотри на меня так! – попросила я пса.
«Даже пёс понимает, какая ты жалкая». Я сбросила голову Банана и прижала колени к груди. Пёс запротестовал и положил лапу мне на плечо.
– Отстань! – закричала я, утыкаясь в колени.
Верный Банан не сдавался и привалился ко мне всем телом, поскуливая в такт моим всхлипам. Я потеряла счёт времени, когда меня окликнули.
– Ах, вот ты где! – отыскала меня тётушка Нэталин. – С Мо всё хорошо, состояние стабильное.
Я подняла взгляд на обеспокоенную тётю.
– Бо и Джон останутся в больнице, – сообщила она. «И Молли», – добавил внутренний голос.
Я отвернулась.
– Милая, давай пойдём в дом. Тебе нужно покушать, – попросила Нэталин.
– Пожалуйста, дай мне посидеть ещё немного, я хочу порисовать, – как можно сспокойнее попросила я.
Нэталин нерешительно удалилась. Слёзы высохли, я уже ничего не слышала, птицы не пели, ветер бесшумно гонял листья на деревьях. Я посмотрела на часы и с трудом определила время: около шести с каким-то хвостом. Мозг упорно не воспринимал минуты. С болью я разогнула колени.
Возле дома Миллеров подъехала машина, из неё вышел сосед. Я подняла руку, он увидел меня, но развернулся и ушёл обратно, громко хлопнув дверью.
