Рыба в озере стала умнее и перестала подплывать к кустам, где я рыбачил самым бесчеловечным способом. Теперь мне приходилось проходить вправо по берегу метров сто, что бы добраться до зарослей какой-то травы, напоминающей камыш. Дно тут было отлогое, обильно поросшее водорослями, в иле, водились какие-то букашки, копающие себе небольшие норки. Я совершал несколько проходов по камышу, вороша ногами дно, от чего насекомые покидали свои домики и предавались дёрганным танцам в воде. Их суета привлекала рыбу, которую я глушил, взбираясь на деревянный настил, в виде двух длинных жердей на опорах.
Племя моих незваных соседей расположилось за ивами, на самом краю леса, примыкающего к песчаному пляжу.
Женщины племени настороженно проводили меня взглядом, когда я свернул к месту рыбалки, сбились в кучку, что-то обсуждая и укрывая за собой детей.
Я не мог себе позволить прогнать этих соседей, но и контакты с ними, решил свести к минимуму. Прошёл мимо, бросив на них единственный взгляд, как на временное неудобство. Но спокойно порыбачить мне так и не позволили. Моё присутствие обнаружил Те, и долго раскланивался, чем ещё дольше привлёк ко мне внимания, хотя и успокоил своих женщин.
В племени было девять взрослых, по местным понятиям, женщин, от четырнадцати до сорока лет. Причём, сорок, в их мире, это уже преклонный возраст, и как я узнал значительно позже, после сорока, женщина практически ежедневно должна доказывать свою нужность племени. Откровенных старушек не было, такие попросту изгонялись, как лишний рот. Вот они, суровые реалии. Не можешь принести потомство и пользу племени, ступай проч.
Девочки после тринадцати, опять же, об этом я узнал позже, становились чьими-то жёнами, как только впервые роняли кровь на землю. А мальчики после десяти, уже повсюду сопровождали взрослых мужчин, готовясь, стать в дальнейшем, настоящими воинами и охотниками.
Детства у детей тут не было. Как только ребёнку можно было доверить самую простую работу, например, собирать хворост, он становился почти взрослым.
Утром в племени мужчин практически не было, все они ушли на охоту. У озера, с женщинами и детьми, остались только трое представителей сильного пола, сам Те, воин, который сегодня совмещал приятное с полезным, и ещё один. Те, не зря носил звание Унгу своего племени, он действительно был по-своему мудр. Для охраны женщин, он придумал оставлять двух мужчин, как бы на дежурство. Воины в этот период отдыхали и набирались сил, играли в охотников с совсем мелкими мальчишками. На время следующей охоты, в караул заступала новая пара охраны.
В сегодняшнем дозоре был бессменный участник, мужчина, получивший на охоте ранение ноги. Он не в состоянии был быстро передвигаться и преследовать добычу, так что уже две недели к ряду, нёс караульную вахту, чему не был особо рад.
Итого, в племени было двенадцать мужчин, девять женщин, включая мелко-возрастных, четыре мальчика от десяти до шестнадцати, и девятнадцать мелких представителей племени, обоих полов, от грудного ребёнка до десяти лет. Достаточно большая община, по местным меркам.
Мудрый Те, прихватив с собой двух мальчишек, отправился вслед за мной на рыбалку.
Оккупировав небольшой холмик, аборигены стали пристально наблюдать, как я мучу воду в камышах.
Когда взбаламученная вода наполнилась вкуснейшим для рыбы кормом, я вернулся на берег, усевшись рядом с аборигенами, стал тихонько дожидаться, когда в камышах появятся долгожданные всплески и игривые рыбьи спины. И спустя какое-то время, решив, что рыбы прибыло уже достаточно, извлёк из кобуры станнер.
