Кошка прикусила змею, прижав её к земле, и почувствовав своё превосходство над пресмыкающимся, начала просто играться со своей добычей.
В этот-то момент и появилась Иола с камнем. Она ловко приложила змею по голове, и не дожидаясь, когда рысь начнёт оспаривать право на добычу, продемонстрировала мне убиенную, высоко задрав её над головой. Признаюсь честно, не ожидал такого.
Оказывается, первобытные тоже разоряют птичьи гнёзда и употребляют яйца в пищу. Вот только птицы при этом гибнут, а яйца идут в ход сырыми. Иола всячески пыталась мне объяснить, что куры тоже пригодны для еды, когда увидела, что я беру только яйца. Ну, вот как до неё донести, что послезавтра мы снова придём, и у нас снова будет пища, а забери мы всё и сейчас, то завтра останемся ни с чем. Проблему языка надо решать. Община, как мне кажется, ещё очень нескоро примет девушку обратно в свои ряды. Думаю, им нужны будут доказательства моей благосклонности к Иоле, а лучшим проявлением этого, станет наличие животика.
В лагере, Иола очень умело освежевала змею, отрезав ей голову острым камнем, сняла с неё шкуру и выпотрошила внутренности, провернув всё это на собственных ляжках. Вопреки моим ожиданиям, она не выпила змеиную кровь, но я, почему-то думал, что именно это должно произойти. Разделывая змею, девушка вывозила в кровище ноги и руки, которые тут же обтёрла о собственные бёдра.
– Вот и в кого ты такой чумазай? – смеясь, спросил я.
– Зай. – согласительно закивала головой Иола, не обнаружив в моём тоне гневных нот.
– Ну, тогда пошли умываться, зая.
Девушка ещё раз кивнула головой, и подалась за мной к ручью.
На берегу, Иолка задорно задрала свою набедренную одёжку, быстро забравшись на жерди, закивала головой, как китайский болванчик. Надо бы её, конечно, похвалить, за освоение технологий, но привёл я её сюда не за этим, а посему, будучи уверенным, что не помешаю никаким физиологическим процессам, поднял дикарку, поставив её на берег ручья. В карих глазах читалось расстройство, вызванное неверными действиями, и немножко страха, перед возможным порицанием. Я коснулся кончика её носика и улыбнулся, стараясь всем видом показать, что страшного ничего не случилось. Принялся смывать кровь с её рук и ног, повторяя – «Умываться».
От очень даже приятной, для меня процедуры, отвлёк хруст веток, в кустах на противоположном берегу ручья. Ручей вообще не водное препятствие. В этом месте он был максимум метра три от берега до берега, да и глубиной, в лучшем случае по колено, так что, рука тут же выхватила из кобуры игольник. Это станнер я брал для охоты, а с игольником расставался только на время сна.
К огромному счастью, применять оружие не понадобилось, к ручью вышли две женщины из общины, и увидав окровавленные ноги Иолы, одобрительно покачали головой, сопровождая кивки не менее одобрительным рукоплесканием. Даже не знаю, что они там себе подумали, но всё говорило само за себя. Девушка жива, стоит с задранной юбкой, ноги у неё в крови, я перед ней. Всё предельно ясно. Но что интересно, их догадки и влажные фантазии, никак меня не беспокоили. Мне были интересны плетёные корзины, что женщины держали в своих руках.
Подойдя к своей соплеменнице, женщины внимательно осмотрели Иолу, уделив особое внимание её волосам и запаху. Что-то спрашивали наперебой, и искренне удивлялись, когда Иолка изображала процесс мытья, очевидно не стесняясь в выражениях, при описании своих переживаний.
