Туда и обратно - страница 14

Вспоминается один забавный момент. Работа в нашей проблемной лаборатории всегда считалась вредной (химия, реактивы, вытяжные шкафы, горелки Бунзена), особенно после Чернобыля, поэтому нам за вредность выдавали молоко. Не помню сколько, но вроде 1 л в неделю на сотрудника или что-то в этом роде. Однако молоко в 1991 году закончилось. Поэтому начали выдавать спирт. Ведь при умелом с ним обращении пищевой спирт тоже хорошо выводит вредные радионуклиды J. Но вскоре закончился и спирт. При этом в стране начались жуткие перебои с сигаретами. Кто помнит, тогда бабульки возле метро вместо или вместе с семечками продавали баночки с окурками-бычками, собранными на улицах и возле остановок. Многие покупали, вытряхивали остатки табака на папиросную бумагу, а то и просто газету, и курили самокрутки. Но мы-то пищевики! Связи ведь были с пищевыми предприятиями! И вот за вредность нам стали выдавать сигареты – типа, чтобы поправлять здоровье. И это чистая правда, если разобраться: ведь курить нормальные сигареты вместо бычков с тротуара было действительно гораздо полезнее! Таким образом, наша честь была спасена и мы так и не опустились за все время табачного дефицита до окурков у переходов (была такая песенка со словами «А старый Чарли Чаплин окурки собирал»). Я тогда очень активно курил (а вообще я увлекался табакокурением с 15 до 25 лет). Нам раз в месяц выдавали по два блока сигарет Прима (30 красных пачек) на каждого сотрудника. Кто сам не курил, тот относил домой жаждущим родственникам. Конечно, это были ужасные сигареты – грубый влажный табак с примесями или отсевом и к тому же без фильтра, – но в то время это было счастье. Целый месяц мы экономили, курили по половине или даже трети сигареты, гася окурок перед входом в метро (перед обедом, лекцией, ужином…) и раскуривая его после выхода из транспорта (после обеда, лекции, ужина…). Вонь от бычка из кармана стояла жуткая, но все понимали. Зато когда в день «икс» нам выдавали 2 блока Примы (целых 2 блока!), это был праздник! Мы вдыхали никотин полной грудью и весь этот день курили целые сигареты, не бычкуя их. Один наш сотрудник в таких случаях обычно говорил, смачно затягиваясь: «Сегодня мы чувствуем себя мужчинами!!!».

Кстати, этот же сотрудник много времени проводил в мастерской нашей Проблемной лаборатории вместе с мастером Матвеичем. Такие мастерские, больше или меньше, были в каждом институте и почти каждом отделе/кафедре. Они необходимы были для изготовления всяких экспериментальных научно-исследовательских установок. Атмосфера там царила своеобразная: наряду со своим прямым назначением мастерские часто использовались в личных целях для создания каких-то приспособлений и инвентаря для дач, квартир, гаражей и т. д. Обычное для СССР дело. В связи с этим вспоминаю один забавный эпизод. Как-то у Матвеича образовался на шее большой болезненный фурункул. А надо сказать, что Матвеич наш был уже весьма пожилым человеком, 60+, старой закваски, из тех, кто по врачам никогда не ходит. Он говорил: «Зачем я буду врача отвлекать на такую ерунду, как фурункул?». При этом он прекрасно понимал, что давить эту штуку ни в коем случае нельзя – можно получить заражение крови. Хирургический путь тоже не годился, поскольку наш мастер не был врачом, а идти в поликлинику он не хотел по принципиальным соображениям. А тут Матвеич как раз наткнулся на старый нерабочий вакуум-насос, который валялся в нашей мастерской с незапамятных времен. Когда-то его использовали для исследований кристаллизации сахара в условиях вакуума. Диссертации по этой теме давно защитили, а вакуум-насос забросили. Матвеич его разобрал, дал ему ремонт, выточил какие-то необходимые детали, смазал и собрал назад. Возился он с этим примерно недели две, если не больше. И ему во всем помогал наш сотрудник-курильщик, который иногда чувствовал себя мужчиной в день выдачи пайки сигарет. И вот наступил час икс! Когда вакуум-насос был готов, Матвеич вымыл шею спиртом (который выдавался после молока, но до сигарет), включил насос, его верный помощник приложил к фурункулу резиновую вакуум-трубку и все это дело переместилось из шеи мастера в вакуум-насос. Излечившийся Матвеич потом разобрал насос, промыл его, собрал и забросил в дальний угол мастерской до лучших времен. Этот случай типичен для обстановки в советской экономике вообще и советской науке, в частности. Тогда была популярна такая поговорка: мы делаем вид, что работаем, а государство делает вид, что платит нам зарплату. Во второй и третьей частях этой книги я описываю, как работают подобные мастерские в университетах Франции и Канады. Как говорится, почувствуйте разницу. Ну, всему свое время.