Тугие узы - страница 16

Дорога домой занимала почти час: пятнадцать минут пешком до метро, тридцать пять минут на метро, а потом еще пешком минут десять. Это ужасно долго! Я мчался так быстро, что в метро вошёл весь мокрый. Народу было мало, ведь почти все уже добрались до работы. В вагоне я нервно ерзал на сиденье, сжимая руки до синяков.

Частный дом, в котором я жил, находился в черте города. Он выглядел обычным, почти непримечательным: белый кирпич с просторным двором и старым забором, вдоль которого росли кусты, закрывающие обзор для прохожих. Дом соседствовал с коттеджами и с кричащими богатством особняками. Земля здесь стоила дорого, так как с одной стороны располагалось озеро и лесопарк, а с другой – широкие проспекты и метро.

Именно этот дом стал для меня символом свободы. Отец построил его для своей матери и совсем не ожидал, что по наследству дом перейдёт ко мне, не хотел отдавать, угрожал. Я почти сдался и готов был уступить. Лишь чудом, благодаря его отъезду в рейс, я смог утвердить свои права. Когда он вернулся, я уже переехал.

Но родители просто так от меня не отстали, приезжали и хозяйничали, клали свои вещи в подвал. Только в последнее время они перестали приезжать. И вот когда я расслабился, реальность снова ударила по голове.

От метро до дома я добежал за рекордные семь минут. Калитка была открыта. Я замедлил шаг и прошёл во двор. Пока ничего не слышно. Дверь дома оказалась нараспашку. Я толкнул её – ничего. Всё спокойно. Тогда я ринулся к лестнице в подвал и сразу увидел, что дверь цела. Подергал её, чтоб убедиться, и выдохнул. С облегчением поднялся в прихожую и набрал мать.

– Чего? – нетерпеливо бросила она.

– Ты уже уехала?

– А что я забыла в твоем сарае? Или ты хотел взять с меня денег за то, что приехала в твой дом? Бесплатно теперь не принимаешь? Вещи хранить за деньги родителям предложил!

– Я такого не говорил! Зачем ты передёргиваешь?

– То есть ты меня ещё во вранье обвиняешь? Лгуньей называешь?

– Нет, извини.

Она молчала.

– Мама? – позвал я.

– Что?

– Извини меня, я не хотел тебя обидеть.

– Я подумаю, – сказала она и бросила трубку.

Я опустился на стул и провёл рукой по лицу, чувствуя себя опустошённым. Хоть бы обошлось. Мать не всегда вела себя так. Раньше она была неэмоциональной и очень красивой – такая снежная королева с красивым кукольным лицом, зелёными глазами и ярко-рыжими густыми волосами. Внешность у неё яркая, а сердце будто изо льда. Время не стерло её красоту, но спокойствие исчезло, уступив место взрывоопасной нетерпимости. Раньше меня кидало в дрожь от её ледяного взгляда, сейчас бросает в жар от вспышек гнева.

Я взглянул на часы. Можно успеть обратно на работу, но сначала я должен проверить её.

Войдя в подвал, я включил свет и бросил взгляд в дальний угол. Она лежала на боку, всё также в коконе из веревки, руки были крепко затянуты изящными узлами за спиной. Грудь поднималась и опускалась.

Я подошёл ближе. Она подняла голову и посмотрела на меня с мольбой в глазах.

– Ты тихо себя вела?

Она кивнула.

– Слышала что-нибудь? Какие-нибудь звуки за дверью?

Она уставилась на меня не моргая. Ответить с кляпом во рту она не могла.

Было видно, что верёвки доставляли ей дискомфорт. Это именно то, что мне надо. Пусть узнает, каково это. Мне не хотелось пропустить ни одну её эмоцию.

– Ляг на живот, – проговорил я, вглядываясь в её лицо. Но она лишь обречённо прикрыла глаза и перекатилась. Я наклонился и сильно сжал её ягодицы.