Он указал на одно из кресел, стоящих у стен.
– Это кто это тут бабочник? А что, если и так? Опять цириков позовешь? – Подросток горделиво задрал нос, но все-таки прошел в кабинет и сел на предлагаемое ему место. – Добрый клюв. Но не думай, не зачирикаю.
Человек с фиолетовыми глазами одобрительно кивнул:
– Что последнее ты помнишь?
Подросток замотал головой:
– Сказал же, исповеди не жди!
– Да-да. Только это не допрос, а я не следователь.
Оба помолчали.
– Уже переодели?
Подросток деловито одернул рукава, украшенные металличскими вставками. Плотный блестящий материал костюма обтягивал его тело, как вторая кожа,
– Ага. Своего богатства не выдали. – На голове у него была аккуратная черная шапочка, с нашитыми на нее разнацветными колокольчиками. – Я и раньше якорником не был, на меловодье даже ни разу…
Он обхватил себя руками и принялся раскачиваться взад-вперед, оттого колокольчики на шапочке тихо позвякивали.
– Чудное у вас тут серье. Колпаки вон косякам выдают… Мануфактура – блеск!
– Придется приноровиться.
– Ага. – опять глухо согласился подросток. – Скажи, какой мне срок намотают? – спросил он, немного успокоившись.
– Вот как, с обвинением, стало быть, уже согласился?
Отрок мрачно хмыкнул. В отстраненном официальном тоне человека с фиолетовыми глазами ему послышалась насмешка:
– С обвинением?
– Именно. – Вот только улыбки на губах того не было. – Так признаешь свою вину?
– Ничего не признаю! – опомнившись, закричал мальчик. – Ничего!
– Тогда зачем про срок спрашиваешь?
Ответ не последовал. Человек с фиолетовыми глазами продолжал:
– Срок тут только один – вечность.
Подросток перестал раскачиваться, уставившись в фиолетовые глаза:
– Чо?
Человек напротив поднялся из-за стола, не торопясь достал из секретера какие-то бумаги и подал мальчику. Его невозмутимые движения были полны не то пренебрежения, не то равнодушия.
– Вот, прочти.
– Сам прочти, – огрызнулся подросток.
– Ах да, ты, наверное, не успел научиться… – понял человек с фиолетовыми глазами и сам прочел: – Такого-то числа, такого-то месяца и года, некто, имя мне знать твое не положено, решил обогатиться за счет кармана пожилой женщины, вышедшей на пенсию с год назад. Я пропущу несколько абзацев и прочту последние строки. При попытке сбежать с украденным вор поскользнулся и упал на собственный нож, которым резал кошельки. В результате несчастного случая смерть наступила мгновенно.
Подросток захлопал глазами:
– >Смерть? – Ни единого намека на страх – лишь отчаянная деловитость. – Чья это?
– Твоя.
– Ага…
– Ты умудрился повредить блуждающий нерв. Хирургическая точность.
– Ага… А где это? – спросил мальчик, ощупывая шею. Он отчего-то уже понял, где, хотя слышал эти странные слова впервые.
– Верхняя вырезка грудины. Чуть ниже кадыка. Понимаешь, отрок?
Вместо ответа отрок только закусил губу.
– Хотя что это я? Вряд ли ты успел изучить анатомию.
– Так как? – процедил отрок невнятно.
– Это был сильный колющий удар. В результате моментальная остановка сердца. Понимаешь?
– А то! Ботанику не читай! Остановка сердца, ага!
– Твоего сердца. – Фиолетовые глаза незнакомца в этот момент показались отроку пустыми и насквозь промерзшими. – Твоего. Ты и нож для такого случая выбрал удачно: узкое, не очень длинное лезвие.
Отрок о чем-то вдруг вспомнил, огляделся по сторонам, явно ощутив беспокойство.
– Сильный колющий удар, – повторил человек с фиолетовыми глазами. – С неба ты, что ли, падал? – Тут, по всей видимости, предполагалась улыбка; но иронии в его тоне не было, только сухость и деловитая отрешенность.
