Тульские метки - страница 23

Конищев кривится в ухмелке:

– Как вы докажете?

– Я собираю бутылки и пишу, кто пил.

Конищев в молчании опускает голову.

Искренне, путано говорил правильные слова о вреде разгуляев Коля Кириллов, наша кинозвезда. Коля снимался в фильме «Они шли на восток». Исполнял роль трупа в массовке. Как и положено трупу смирно лежал. Продержался на экране ровно одну секунду. Лежал вниз лицом. Среди прочих трупов. По попенгагену[34] его сразу узнала лишь Неля, жена.

А наша пани Зося, как звали в редакции Зою Капкову, оказалась приличной хулиганушкой. Её выбрали в счётную комиссию. И вскоре пожалели. Зося тайком нашлёпала кучу лишних бюллетеней. Выбросила из списков неугодных, вписала своих. Зосю раскусили и завтра по-новой придётся голосовать.

Досталось на орехи и нашему шефу. Только ничего такого он не слышал. Был-то далеко от Тулы. На хоккее в Тампере.

Вчера, в воскресенье, ездил в Ясную Поляну. Купил сувенир «Скамейка Толстого».

Похвалился сегодня сувениром Павленке.

В ответ Павленко тоже похвалился. Достал у себя из ящичка свой значок, на котором написано: «Мне б водки да хвост селёдки».

Кто-то из авторов, чтоб поскорей напечатали его, притащил в секретариат бутыль спирта.

Павленко, Кузнецов, Михневич сияют.

Кто ни войди в секретариат, тут же плеснут спирта на стол. Поджигают.

– Смотри! Горит! Настоящий спиртяга! – и восхищённо пялятся на синее пламешко.

Михневич потирает руки над весёлым огоньком:

– Ну как не сделать классиком этого молодца, кто принёс!?

Михневичу надо рвать куда-то в Москву. Да не на свои, а по системе: ёлка, дай палку, палка, дай балку!

Я рано прибежал в редакцию.

В коридоре под моей дверью стояли три старушки. Одну из них я сразу узнал.

– Здравствуйте! – поздоровался я со всеми и слегка шатнулся к своей знакомице: – До сей поры так и не вернули Вам пенсию?

– Обижаешь, сынок! – радостно улыбнулась она. – Вернули по-чистой! Ещё ка-ак вернули! С извинениями! С поклонами!

– Входите. Расскажите…

Я распахнул дверь в свой кабинет, пропустил старушку вперёд.

– Рассказывайте свою эпо́пию!

Я приоткрыл верхний ящичек своего стола, потянулся взять недописанную вчера статью.

Статью накрывает десятка.

– Вот вам мой короткий и ясный рассказ!

– Что Вы! Что Вы! Не-ет! Такие рассказы мы не принимаем!

Я сунул десятку в сумку старушке.

Мне неловко. Ей пуще того.

Она в растерянности бормочет:

– Как же тако, сыно? Ты волчком крутился, бегал по моей печали… И как не возблагодарить?

– Сказали спасибо. И вся благодарность.

– Сказать язык не отвалится. Велико слово Спасибо. Да Спасибко в карман не положишь и домой не принесёшь.

– Ну… Хватит об этом… Ваша курица шпионкой прокралась в соседский огород. Погреблась чуток… Соседка, секретарша сельсовета, в отместку навертела ворох липовых бумаг, отправила в аньих ножках, того и гляди подломятся. Я написал фельетон «Себестоимость кукиша». Как дело побежало дальше?

– Шибко красиво! Секретарке дали по шапке. Райсобес раскумекал, честь честью вернул мне всю пензию. Да вот днями скрутился маленький цирк. Эту секретарку – ни Богу свеча, ни чёрту ожог! – местная властёшка качнула в районные депутатихи.