– В Туле, как я понимаю, много знатоков, которые разбираются в оружии и понимают, что именно Вы делаете? – спросил пристав.
– Да, – согласился штабс-капитан. – Здесь работают самые знающие люди в империи, а вокруг завода существует ещё множество частных мастерских и людей с разнообразными интересами вокруг оружия.
– Скажите, а нет ли конкуренции между разработчиками винтовки, раз несколько человек занимаются решением одной и той же задачи? Может это быть вызвано недобросовестным поведением, например, кого-то из Сестрорецкого завода, чтобы помешать Тульскому заводу стать первым в разработке? – предположил Столбов. – Какие между вами отношения?
– Конечно, мы хотим быть первыми и сделать лучшую винтовку. Но то, что Вы говорите совсем невероятно, – ответил Мосин, после некоторых раздумий, – времени ещё много, испытания в следующем году, и не факт, что окончательные. Мы ещё не один вариант винтовки можем сделать, как и остальные. Можем сменить несколько вариантов конструкции за это время.
– Ладно, – вздохнул пристав, – если ружья, как образцы, не представляют интереса, может ли тут быть личный мотив – навредить Вам или Василию Николаевичу?
– Возможно, если поползет слух, то будет неприятно то, что у тебя пропадают образцы новых разработок. Это не украсит ничью карьеру.
– У Вас лично или у Василия Николаевича есть недоброжелатели или завистники?
– Про генерала не скажу, это Вам лучше у него поинтересоваться. У меня таких нет, кто бы пошел на такое в ущерб государству, ради моей карьеры. Нет, не думаю.
– Вы так уверены в других людях? Что, совсем нет недовольных Вами и Вашей работой здесь? Нет завистников? – недоверчиво спросил Столбов.
– Недовольные всегда есть и на службе, и на таком большом предприятии.
– Например?
– Полковник Миронов был недоволен, когда Василий Николаевич назначил меня вместо него руководить инструментальным цехом. После этого он стал холоден в отношениях со мной. Но не думаю, чтобы офицер опустился до подобного вредительства. Если есть личные проблемы с кем-то, каждый честный офицер знает, как их решать. Не правда ли?
– Получается, Сергей Иванович, что серьезных причин для кражи ружей Вы не видите? – Столбов удержал разговор в нужном ему русле, не дав ему уйти в обсуждение правил офицерской чести.
– Да, не вижу, Илья Петрович.
– Тем не менее какая-то причина есть, раз ружей нет на месте, и нам нужно её выяснить. Как Вы сами заметили – это государственное дело. Расскажите, пожалуйста, как именно произошла пропажа.
– С ружьями ночью работал мастер, Иван Прокофьевич Лебедев, он заснул, а когда проснулся – ружей не было. Так он говорит.
– Вы ему верите?
– В принципе да. Зачем ему врать? – задумчиво протянул Мосин. – Но мы должны проверить всех.
– Я правильно Вас понял, что он работал ночью в цеху? Он был один?
– Той ночью – да.
– А работать ночью – это нормальная ситуация?
– Нормальная. Многие мастера, чтобы закончить и не прерывать какие-то определенные работы могут задержаться на ночь. Раньше даже брали работу на дом, но теперь мы это не поощряем. Поэтому ничего необычного в том, что он задержался, чтобы закончить работу нет. Такое бывает.
– И он заснул?
– Да, говорит, что решил отдохнуть несколько минут и заснул, а когда проснулся, ружей не было. Они все обыскали – всю мастерскую – и ничего не нашли.
– Понятно. А сейчас этот мастер на работе?
– Нет, он отстранён до полного выяснения обстоятельств дела.
