Более ничего интересного в Балаково не случилось. Интересного для Кириллы Антоновича. Но были две мимолётные встречи, вряд ли имевшие место в нашем повествовании, однако были они сколь мимолётны, столь и символичны. Не испросив позволения на то, у читателя, всё же позволю себе доложить о них.
Дойдя до самого конца проулка, помещик оказался у трактирного заведения средней руки, под названием «Волга Матушка».
У крыльца на три ступени, сплошь усеянного папиросными гильзами, недокуренными самокрутками, рыбьими хвостами и комьями грязи, сбитыми с сапог посетителей, стоял мальчик – половой, на вид не более 10—11 лет. Он опирался на метлу и с тоской глядел на деревянный настил крыльца, который ему предстояло убирать.
Что в этом половом было такого, что помещик даже замедлил свою поступь, притом неотрывно глядя на мальчика? Усталость, вот что увидал Кирилла Антонович, усталость вкупе с голодным недосыпанием и стояла, опёршись на метлу. И лишь сквозь неё проглядывал мальчик.
– Васька, обалдуй! Ты прибрался на крыльце? – Словно порыв ветра вылетел грубый крик из двери трактира. – Посуда не мыта, столы, опять же… паршивец! Пошевеливайся там, да ступай к стойке!
Со вздохом Васька сменил позу, и принялся мести крыльцо.
– Мальчик, – совершенно неожиданно для самого себя сказал помещик, – подойди-ка.
Подошедшему половому Кирилла Антонович протянул горсть монет, перекочевавших из переодетого костюма в новый. Тех монет насобиралось не менее аж двух целковых, ежели не более.
– Возьми, мальчик, покушай сам, да снеси еды домой. Мать есть у тебя?
– Благодарствуйте, барин.
– Эй-эй, господин хороший! Вы мне тута мальца не балуйте! Ступайте своей дорогой, не замайте!
Это выговорил вышедший на крыльцо рыжий верзила в синей косоворотке.
– А ты, бестия, возвертайся к работе!
Мальчик поднялся на крыльцо, держа в зажатой ладошке свалившееся на него богатство.
Верзила, оказавшийся сыном трактирщика, быстрёхонько отнял деньги у полового и, отвесив ему затрещину, утонул в недрах питейного заведения.
Кирилла Антонович собрался и сам зайти в этот Содомский вертеп, дабы проучить обидчика и возвернуть деньги половому. Но не посмел ослушаться наставлений, данных Яковом – «в питейные заведения не ходить!». И не пошёл.
Так что же было такого в этих встречах с двумя людьми, и что нас заставило прервать повествование?
А вот что. Половой Васька, когда уж подрос, не пропал вовсе на питейных задворках маленьких Волжских городов, а стал известнейшим и знаменитейшим человеком, которого впредь все станут величать только по имени-отчеству – Василий Иванович. Правда, его фамилию один писака переиначит, сменив прежнюю, доставшуюся от отца – Чепаев, на легче произносимую, и более лёгкую для слуха – Чапаев. Так-то, вот. А, едва не позабыл! Более эти два человека не встречались и, вероятнее всего, никогда об этой встрече и не поминали.
Но с верзилой в синей косоворотке Кирилле Антоновичу встретиться довелось. И где бы вы думали? В допросной ГубЧК, куда помещик (к тому времени уже не помещик) был отконвоирован для допроса. Допрос вёл матёрый чекист и пламенный революционер Первушин Петр Арсеньевич, тот самый верзила с пролетарским прошлым.
Вспомнив об этих встречах около трактира, невольно я задался вопросом – а что могло бы статься в судьбах этих трёх людей, зайди Кирилла Антонович внутрь питейного заведения, чтобы восстановить справедливость? Интересно бы узнать!
