Туман над Токио - страница 36

С видом «Не сдамся!» я подняла с пола и положила себе на колени набитую всякой всячиной сумку. Кумир наконец-то уселся рядом, устало выдохнув. Между нами воцарилось гнетущее молчание.

– Что это у тебя такая пузатая сумка? Чем она набита? – нашёл утончённый подход к девушке Нагао-сан.

– Да так… Ничем особенным… – я принялась вытаскивать для наглядности стандартный набор содержимого женской сумки. – Вот мой мобильный, а это косметика… Две книжки… Я их читаю в метро… Зонтик…

Я потянула за угол и чуть не вытащила пакетик для критических дней. Искоса взглянула на лицо всенародного любимца – заметил ли? Любимец сидел весь надутый, как павлин.

Что это с ним? Тактика соблазнителя? Хитро продуманная стратегия ввести противника, то есть меня, в замешательство? Уж не думает ли он, что ослепил меня своей звёздной близостью?

Французская конституция ущипнула меня за больное место. Наступала именно та ситуация, когда мою врождённую застенчивость, как пробку от шампанского, выбивало шаловливое красноречие и легкомысленная игривость.

– Вы прекрасно танцуете, Нагао-сан!

Кумир обрадованно усмехнулся:

– Да уж… Прямо заядлый танцор… Терпеть не могу танцевать!

– Хм… По вашей пластике этого не скажешь!

Я зачем-то встала и принялась демонстрировать, как пластично и виртуозно вальсирует Нагао-сан. А для этого применила втихаря вместо скользящих величавых шагов вальса чувственные движения аргентинского танго.

Нагао-сан во все глаза следил за моими бёдрами, усыпанными стразами. Потом произнёс:

– Даже так?

Метрах в пятнадцати от нас весёлая болтовня Татьяны, Аски и Агнессы вдруг замерла, превращаясь в ледяное молчание. Аска кинула мне убийственный взгляд.

Нагао-сан больше не дулся. Он благосклонно посмеивался:

– Ха-ха! Мне, как плохому танцору, ноги мешают!

– Вы – прекрасный актёр, господин Нагао!

– Неужели?

– А ваши хиты «Я вижу только тебя» и «Самба на Млечном Пути» можно слушать до бесконечности! – без зазрения совести льстила я.

По правде говоря, я не слышала ни одной песни маэстро. Накануне заглянула в Википедию[37], а там подробная биография и длиннейший перечень хитов певца, его спектаклей и фильмов. Внимательно изучать всю эту информацию мне было лень. Однако к счастью, в глаза бросились два хита, сделавшие его знаменитым. Вот их-то моё шаловливое красноречие и пустило в ход.

– О-о! Во Франции знают мои песни?!

– Ну конечно! Такие замечательные хиты слушают все европейцы – приверженцы японской культуры!

Я бесстрашно взглянула в янтарные глаза. В тот момент они были масляными, прямо как у мартовского кота.

В пятнадцати метрах от нас, ушки на макушке, девушки, замерев, следили за всем, что происходило в нашем углу. Накамура-сан тоже краем глаза поглядывал. Затем с горечью, как мне показалось, склонился над бумагами.

Режиссёр хлопнул в ладоши:

– Итак… Нагао-сан! Фуджи-сан! Прошу вас… Вальс!

На этот раз Нагао-сан вальсировал не как журавль, а точно кубинский мачо. Он то и дело поглядывал на меня: «Ну как?» Я складывала в кольцо большой и указательный пальцы – «ОК!» – и тут же перехватывала ревнивые взгляды Татьяны. О боже!

До конца репетиции я сидела, вжавшись в стул и спрятавшись за колонну.

Вечером, после обнадёживающего разговора с мамой, я легла и стала анализировать своё поведение. Глаза мартовского кота… Нет! Он меня не возьмёт своей популярностью, гипнотическим взглядом и роковым шармом! И уснула с мыслями: «Завтра нужно встать пораньше, часов в пять, вымыть голову, накрутиться на бигуди… А может, пойти в дорогую парикмахерскую и сделать авангардную стрижку для длинных волос?»