Аэропорт Астаны приятно удивлял чистотой, порядком и масштабами. Пройдя паспортный контроль, Белов взглянул на часы. Срок, установленный террористами, сократился до четырех суток. Это напрягало. Когда время поджимает, лучше о нем не думать, иначе будешь суетиться и наделаешь массу глупостей. Решив так, Белов подхватил с транспортной ленты свою сумку и услышал хрипловатый женский голос, окликнувший его по имени.
Обернувшись, он увидел довольно высокую брюнетку с восточным разрезом глаз и густыми бровями, почти соединяющимися на переносице. Ей было лет тридцать или около того. Несмотря на жару, она была одета в черный деловой костюм, и мрачный цвет был ей к лицу. Ее смоляные волосы были уложены в строгую прическу в японском стиле.
– Я Жунзакова, – представилась она с едва уловимым акцентом.
– Багира? – уточнил Белов.
– Багила, – возразила она. – С ударением на последнем слоге.
– Рад знакомству, Багила с ударением на последнем слоге.
– А я не очень. Мне не нравится, что вы настроены на шутливый лад.
– На самый серьезный, – заверил Багилу Белов.
– Непохоже. У нас мало времени и очень много дел.
– Лучше бы наоборот.
– Мы думали, из Москвы пришлют настоящего специалиста, – сказала Багила, хмуря густые брови.
– Я настоящий, – сказал Белов. – Хотите потрогать?
Казашка фыркнула и отвернулась. Напрасно она злилась на Белова. Дурачась, он не забывал о работе. Его наметанный взгляд уже определил, что среди пассажиров и встречающе-провожающих крутятся типы, интересующиеся конкретно ими двоими.
– Скажите, – произнес он, – преследуют ли вас ревнивые ухажеры?
– Вынуждена вас огорчить, – ответила она, – жених у меня есть.
– Я имею в виду сразу нескольких ухажеров, – сказал Белов. – Троих… Нет, даже четверых. – Он безмятежно улыбнулся. – За нами следят, милая Багила. Только не вертите головой слишком наглядно.
Она демонстративно посмотрела по сторонам.
– Во-первых, я вам не милая, в чем, надеюсь, вы очень скоро убедитесь. Во-вторых, за мной не следят, меня сопровождают. Три человека из личной охраны президента, как вы верно заметили.
– Я сказал – четыре, – возразил Белов.
– А вот тут вы ошиблись, – высокомерно улыбнулась Багила. – Что, у страха глаза велики?
Это было обидно. Это было оскорбительно. Каким бы опытным ни считал себя Белов, а все же он был еще совсем молод, и насмешка красивой женщины больно задела его самолюбие. Еще никто не обвинял его в трусости. Он никому не давал поводов поступать так.
– Немилая Багила с ударением на последнем слоге, – сказал Белов, глядя в агатовые глаза казашки, – в таких вопросах я не ошибаюсь. За нами ведут наблюдение четверо. Один в костюме начинающего банковского служащего. Второй в матерчатой белой кепочке, сейчас он давится сникерсом, который ему явно в горло не лезет. Третий крутится возле кофейного автомата, у него приметные шорты редкого свекольного цвета. И последний, в майке с листочком конопли, вылитый хиппи… – Белов поискал глазами человека, о котором говорил. – Гм, куда же он подевался?
– А был ли мальчик? – усмехнулась Багила, демонстрируя знание русской классической литературы.
– Был, – буркнул Белов.
– Троих мужчин вы описали правильно. А вот с хиппи промахнулись.
Сопровождающие перетаптывались на местах, дожидаясь, пока Багила и Белов тронутся с места. Наблюдение они вели пристально, но непрофессионально. Становилось понятным, почему Султанбаев обратился в Центр Антитеррора с просьбой прислать специалиста.
