Туманы янтарного берега - страница 34

В любом случае, Феликс продолжал жить своими эмоциями, и Лиза какое-то время оставалась главным источником его вдохновения. Мужчина продолжал работать, но теперь, периодическая необходимость задержаться раздражала его. Он словно разделил свою действительность на два диаметрально противоположных уровня. Весь прагматизм материальной жизни оставался с ним в течение рабочего дня, по завершению которого мчался домой, в ожидании встречи с Лизой.

Именно этот его «второй уровень» жизни наполнял его существование красками. В Лизе Феликс находил много удивительного, девушка никогда не жаловалась на отсутствие публичной составляющей в её жизни. От неё нельзя было услышать жалоб на то, что они вместе «уже давно никуда не ходили» или что «они уже давно не собирались с компанией» Все подобные поведенческие клише были полностью исключены из жизни Лизы. Девушка имела свои собственные интересы, вполне «земные», понятные ей и не обязанные интересовать кого-либо ещё. Она понимала, что Феликс тоже имел право на «личное пространство» и никогда не покушалась на это благо. Однако у Лизы оставались свои секреты, в отношении которых она с самого начала взяла с Феликса обещание, никогда её не расспрашивать. Периодически, раз в три месяц, Лиза уезжала к родителям и оставалась с ними на протяжении полной недели. Каждый день она отзванивалась Феликсу, чтобы не заставлять его лишний раз волноваться. Лиза сама выступила инициатором видео-звонков, что позволяло Феликсу видеть её, и где она находилась. Во время нескольких таких видео-сессий, которые девушка находила весьма забавными, Феликс получил возможность немного рассмотреть интерьер комнаты в которой девушка жила с детства. Это была самая обыкновенная «девчачья» комната, и Феликс, видя всё это, вспоминал рассказ Селены, в особенности те моменты, когда девушка описывала ему отношение окружающих к Лизе.

За всё время, родители Лизы ни разу не появились в объективе видеокамеры, поэтому этот вопрос продолжал оставаться «тайной за семью печатями»

Лиза возвращалась из таких поездок, и их совместная жизнь продолжала течь в привычном русле.

Идею о том, чтобы сделать Лизе предложение Феликс вынашивал длительное время. За то время, что они прожили вместе, им довелось переживать и ссоры. И именно эти, казавшиеся неизбежными, элементы совместного сосуществования, становились своеобразными камнями в жерновах воодушевлённости Феликса. С какого-то момента, он понял, что несмотря на всё время, проведённое вместе, Лиза даже и не думала раскрывать своему возлюбленному свою главную тайну. Разговоры на тему её семьи оставались табуированы, а от самого Феликса Лиза ничего никогда не требовала. С какого-то момента мужчине стало казаться, то, что называлось красивым словом «доверие», с большей степенью вероятности могло быть безразличием. Перспектива быть попросту безразличным Лизе по-настоящему удручала Феликса. Он всё чаще размышлял над этой «находкой», понимая, что уйти от этого ощущения будет совершенно невозможно до тех пор, пока не ликвидирована неопределённость между ним и Лизой. В результате своих мысленных «самобичеваний», мужчина пришёл к неутешительному выводу о том, что ему было бы легче перенести измену, чем осознание того, что его возлюбленная относилась к нему безразлично.

Феликс предпринимал попытки вести диалог. Лиза была максимально открыта, ей нечего было скрывать, но и это обстоятельство не служило мужчине утешением. Уже достаточно хорошо зная характер девушки, Феликс понимал, что очень скоро он ей может и вовсе надоесть. Тогда, подталкиваемый «демонами отчаянья» мужчина решился сделать ей предложение. Идя на этот шаг при данных обстоятельствах, он полагал, что возможно перспектива замужества, столь манящая для абсолютного большинства женщин, сможет эмоционально «затянуть узел» на нём и его любимой. Согласие Лизы, в данных обстоятельствах, требовалось не столько для его счастья, сколько для восстановления его утраченного душевного спокойствия.