Туманы янтарного берега - страница 37

– Ты что вдруг в религию ударился? – непринуждённо спросила Лиза.

– Да я рассуждаю с точки зрения не религии а символизма. Из всех событий жизни Иисуса, верующие главным символом выбрали его распятие. Христианство ещё остаётся самой распространённой религией по численности своих последователей, представь только, у скольких людей по всему миру весит распятье. А ведь, зная библию, можно же прийти к выводу, что распятие это скорее промежуточный этап в существовании Иисуса. При этом, последующее воскрешение Христа стало неожиданностью, и потому чудом. Стало быть и сегодня для очень многих людей не чужд остаётся символ неопределённости, я бы сказал духовной прокрастинации…

– Ты хочешь намекнуть мне на что-то конкретное? – Лиза крайне редко позволяла себе повышать голос, считая это признаком собственной слабости, но против нахальства Феликса у неё не оставалось иных методов.

– Да нет, что ты! – изображая искренность, отозвался мужчина – Говорю же, просто мысль в голову такая пришла. А ты сама то как к этому относишься?

Лиза не отвечала, полагая, что её молчание заставит Феликса утратить интерес к его провокациям, однако этого не случилось.

– Извини, если я тебя оскорбил, чувства верующих сегодня особенно рьяно охраняются.

Лиза подняла взгляд от дисплея ноутбука на Феликса, её голубые глаза, в оправе из длинных нежных ресниц, наливались яркостью своего оттенка.

– Я просто не думал, – делая вид, будто не замечая эмоций девушки, продолжал мужчина – что тебя это может задеть. Распятья ты же не носишь…

Последняя капля должна была спровоцировать прорыв плотины, выразившийся в урагане эмоций, которых от Лизы никто никогда не видел. Но вместо ожидаемой реакции, девушка закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Феликс не без интереса смотрел за её действиями.

Лиза поднесла обе свои руки к лицу, принявшись ладонями аккуратно массировать лицо, явно пытаясь таким образом восстановить спокойствие. Однако Феликс, сам не веря своей смелости, позволил себе неслыханную дерзость. В один момент он перевернулся со спины на живот, отперевшись на колени он обоими руками схватил Лизу за запястья.

– Да хватит тебе этого само-затворничества! Я что, чужой тебе человек, что ты прячешь от меня свои слёзы? – Феликс не заметил, как перешил с повышенного тона на крик, отрывая руки девушки от её лица.

Лиза сама, очевидно, не ожидала от Феликса такой наглости, и потому она ещё сильнее разволновалась. Оказавшись не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями, девушка громко всхлипнула и попыталась вырваться из рук мужчины, чтобы только закрыть руками лицо. Но Феликс держал её руки достаточно крепко.

– Отпусти! – Лиза хотела крикнуть на мужчину, но она и сама услышала, что получилось у неё только жалобное хныканье, отчего ей стало вдруг противно за саму себя. Она понимала, что не далеко оставалось до фатальной ошибки, но ничего уже не могла сделать, эмоции обиды, из-за неосторожных действий самого Феликса превратились в острое чувство обиды, которое подобно детонатору, привело в действие постоянно скрываемые, подавляемые силы.

– Нет, постой! – Феликс вновь отвёл руки Лизы от её лица, но на этот раз он увидал, как из-под плотно закрытых век девушки пробивались две струи чёрных как дёготь, слёз. Ещё одно мгновение, и Лиза раскрыла глаза. На Феликса устремились два нечеловеческих ока, каждое из которых было черней вороного крыла. От голубых глаз девушки не осталось и следа. Потоки чёрных слёз усилились, превратившись в две струйки. Очертив линию через всё лицо девушки, слёзы сорвались с её подбородка и в один миг упали на поверхность кровати, выжигая в велюре отверстия до самого деревянного основания, но Феликс не мог быть уверен, останавливалось ли хищное вещество на этом, или проедало себе путь дальше, до самого пола.