Софокла. – Р.Б.), несмотря на все рациональные возражения против неумолимой судьбы, которая постулируется в этом изложении, становится понятной… Греческий миф показывает могучую силу, которую каждый узнаёт, потому что он чувствует её следы в себе самом. Каждый представитель аудитории был когда-то в фантазии зачаточным Эдипом, и исполнение этой мечты, разыгранной в действительности, заставляет любого в ужасе отшатнуться, с полной мерой вытеснения, которая отдаляет его детское состояние от настоящего».
Столь изощрённое, если не сказать извращённое толкование трагедии позволило ему личные переживания представить как всечеловеческие, типа первородного греха. Этим он снимал с себя ответственность за свои действительные или мнимые детские сексуальные страсти.
Ему требовалось избавиться от моральной травмы. Такой была его подсознательная установка. Избавлением стала придуманная им система психоанализа и Эдипов комплекс. Возможно, в этом одна из причин устойчивой веры Фрейда в истинность его теории.
И у психологов есть особенности психики, включая неврозы, фобии, бессознательные установки. Интеллект у них не подобен «разумной машине», а тесно связан с эмоциональной сферой, структурой личности. Эта доля субъективности может быть существенной, как у Фрейда, и незначительной, как, например, у И.П. Павлова, который полагался на эксперименты, а не на гипотезы.
На первых этапах исследований гипотезы необходимы. Они помогают организовать материал и вести поиски в определённых направлениях, а не на удачу. У исследователя возникает искушение: выбрать идею, которая ему представляется наилучшей, и собирать факты, её подтверждающие.
По-видимому, когда Фрейда в «тяжёлые годы анализа» угнетало чувство неуверенности в своих возможностях, он не стал затягивать мучительный период неопределённости, поступив именно так. Это позволило избежать излишних сомнении и проверок, направив усилия на доказательства теории психоанализа. Его обширные знания стали залогом успеха.
Разочарование Фрейда в своих первых теориях и самоанализ можно было бы представить как мучительные поиски истины. Но это не будет соответствовать действительности. Он признался в письме Флиссу о своих целях:
«Надежда на вечную славу была так же прекрасна, как и надежда на несомненное богатство, полную независимость, возможность совершать путешествия и спасение детей из страны тревог, которые испортили мою юность. Всё это зависело от того, преуспеет ли моя истерия (невротика) или нет…
В общем крушении только психология сохранила свою ценность. Сновидения по-прежнему стоят прочно, и моя оценка начинаний в метапсихологии повышается. Жалко, что невозможно прожить, например, занимаясь толкованием сновидений».
Это была вторая поистине «золотая жила», разработка которой сделала его богатым и знаменитым.
В 1900 году он опубликовал книгу «Толкование сновидений», которая стала популярной не только у читателей, но и части профессионалов. Через два года у него появились первые ученики и последователи.
«Толкование сновидений, – вспоминал он, – стало для меня утешением и поддержкой в те тяжёлые первые годы анализа, когда я должен был осилить в одно и то же время технику, клинику и терапию неврозов. Я был совершенно одинок и часто боялся утратить способность ориентироваться и уверенность в себе среди путаницы возникающих и нагромождающихся трудностей».
