Казалось, уход Туты не вызвал ни у кого ни печали, ни сожаления. По причине бесславной кончины, его супруга Нуша даже не услышала слов соболезнования.
Именно поэтому, сразу после окончания похорон, молодая вдова решила сходить к гадалке. Она надеялась услышать доброе слово хотя бы от нее.
Оставив крошечного Дауда родне, Нуша собралась в путь. Она полагала – по одной, только ей известной причине, – что гадалка живет в самой густой лесной чаще.
На самом деле никто не знал, где живет гадалка и как ее найти. Но каждый, кто в ней нуждался, безошибочно выходил на правильный путь. Под ногами ищущего, образуя тропинку, расступалась трава, звери и птицы сопровождали его, помогая преодолеть трудности и достичь цели.
Рождение Дауда, смерть Туты и непреодолимое желание сходить к гадалке случились зимой, в лютый холод. Так что не было для Нуши ни травы, чтобы расступиться, ни зверей, чтобы проводить до места.
Зато птиц хоть отбавляй. Замерзая на лету, они с шумом падали на землю то тут, то там, указывая путь в чащу. Так и продвигалась Нуша к своей цели – по трупам погибших птиц – то ли день, то ли два дня, а может еще дольше.
Однако даже самый длинный и скорбный путь имеет конец. Вот и Нуша, долго ли коротко ли шла, но пришла к дому Оры.
Несмотря на стужу, Ора поджидала гостью у порога своего дома. Она сидела на небольшом камне. Гадалка оказалась самой старой женщиной из всех, кого встречала Нуша в своей жизни.
Моя свекровь Бица годится ей во внучки, подумала она. И зачем она сидит на таком холоде?
Увидев Нушу, старуха начала медленно вставать. Опираясь на клюку, она сделала одну попытку подняться, затем другую…
– Нет-нет, сиди, – попросила Нуша.
– Былымым щымыщ яхыхьэм къотэдж, укъэтэджын хуекъэ!?(5) – возмутилась старуха и с третьей попытки поднялась со своего места.
Встав, Ора пригласила Нушу присесть на камень, а сама начала кружить перед домом, словно что-то забыла. Камень, оказавшийся теплым и сухим, несмотря на снег и стужу, на миг привлек внимание Нуши, но она, конечно, не села на него, а участливо спросила гадалку, может ли чем-то ей помочь.
– Бац, Баляц, Цак, Цакина! – прокричала вместо ответа Ора, пряча улыбку удовлетворения то ли учтивостью Нуши, то ли своим даром перевоплощаться в древних старух.
В тот же миг вышли из куста четыре старика – один с лучиной, другой с котлом, третий с ножом, а четвертый с козлом на поводу.
Зарезали старики козла – мясо в котел, кости на стол – и гадалка принялась за дело.
Раскинула она кости и задумалась. Отрезала кусок ткани от подола Нуши, сожгла тряпицу над лучиной, смешала пепел с кровью козла, вылила ее на снег и вновь задумалась: что такое?
Кровь между тем ушла в землю, а пепел остался лежать таинственным рисунком. Долго смотрела Ора на тот рисунок; смотрит и молчит, вздыхает, кряхтит, потом снова молчит и качает головой.
Забеспокоилась Нуша:
– Неужели у моего сына не будет суженой?
– Будет невеста у твоего сына. – наконец заговорила Ора, – Родится она в семье Канжа, назовут ее Адиюх.
Обрадовалась и тут же опечалилась Нуша.
– Да разве отдаст Канж свою дочь мне в снохи? Самый знатный нарт селения разве захочет породниться с сыном первого нарта, умершего в своей постели?
Посмотрела гадалка на Нушу пристальным взглядом и сказала:
– Это все, что мне позволено тебе сообщить. А теперь отведай перед обратной дорогой горячего бульона, и мяса с пастой, силы тебе еще понадобятся…
