Турнир самоубийц - страница 20

Засыпая, Джен подумала об Ульрике: «Странный парень. Есть в нем что-то…» В большинстве случаев, когда вы имеете дело со странно одетыми и странно говорящими личностями, это «что-то» именуется «психическим расстройством». Но Джен не считала, будто Ульрик болен по-настоящему и взаправду нуждается в услугах психиатра. К слову, в Блэткоче эта помощь сводилась к следующему: больного связывали и начинали показывать картинки с кляксами до тех пор, пока он не выздоравливал.

Ульрик лишь немного ненормальный. Как и все люди вокруг.

Утром Джен обнаружила расклеенные по городу плакаты:

Разыскивается!

Вознаграждение гарантировано.

На портретах был изображен Ульрик собственной персоной. В помятом фраке и с петлей на шее, он скромно улыбался с каждого столба и забора. Джен сняла плакат и повесила над кроватью в спальне. На память.

…Она поставила плафон на место, и фонарь погас. Тогда Джен легонько стукнула по стеклу гаечным ключом. Свет мигнул и вспыхнул. Ульрик стоял на тротуаре, легко удерживая тяжеленный ящик с инструментами одной рукой. Джен спрыгнула на землю и отцепила кошки. На свет прилетела пара мотыльков. Они бились о стекло фонаря, желая попасть внутрь. В небе, будто соревнуясь со светом фонарей, ярко сияли звезды.

Ульрик больше не улыбался, и только дурацкий неприятностиметр время от времени пищал, когда их руки невзначай соприкасались, предупреждая о неизвестной опасности.

Джен налила себе чаю и взялась за номер еженедельной газеты «Время Блэткоча». Напротив, сонно зевая, сосредоточенно ковырял в носу брат – Питер.

Для большинства жителей существование газеты было загадкой. И вовсе не потому, что обитатели Столицы Метеоритов не любили читать. Они попросту не умели этого делать. А тот, кто мог, пренебрегал навыком по причине, как-то связанной с индивидуальной непереносимостью литературных произведений, в которых больше трех строчек текста, и считал вершиной писательского мастерства поздравления с Днем рождения, Котовством, а выше всего ценил умение придумать к картинке удачную подпись.

В городке вроде Блэткоча определенно не должно быть газеты – где типография, где штат сотрудников, откуда взять на все это средства? Потому, вне всяких сомнений, газеты в Столице Метеоритов не имелось и иметься не могло. Если не обращать внимания на тот факт, что каждую пятницу свежий номер «Времени Блэткоча» неизменно появлялся в продаже.

«Я родился и вырос в Готтлибе», – вдруг вспомнила Джен слова Ульрика.

В окрестностях Столицы Метеоритов лучше всего росла ромашка лугоцветная. Именно росла, цвести ромашка отказывалась наотрез и отчаянно тратила все ресурсы на то, чтобы подняться над землей как можно выше, в попытке увеличить хоть на пару сантиметров расстояние, что отделяло ее соцветие от Блэткоча.

Первым делом Джен изучила некрологи. Она очень боялась наткнуться на строчку вроде: «Тело одетого во фрак юноши было обнаружено у …», но обошлось. В колонке «Происшествия» сообщение о без вести пропавшем мужчине с Веселой. Рядом размытая фотография Механического Человека. Требовалась изрядная фантазия, чтобы среди теней и переплетения веток разглядеть сутулую долговязую фигуру с длиннющими руками.

Джен поморщилась, увидев репортаж с ежегодного праздника в честь падения метеорита. Конечно, говорить всем, будто Блэткоч – Столица Метеоритов, не так уж плохо, но вот утверждать, что так было всегда, пожалуй, слишком. Черное пятно грязи на флаге у мэрии люди теперь называли метеоритом, символом города. И клялись, что так было С Незапамятных Времен.