Тушеная свинина - страница 4

Сперва она хотела продать квартиру, но Чэнь Хан твердо верил, что недвижимость – это самая безопасная инвестиция, а потому решила ее сдать и связалась с агентом. Агент сообщил, что квартира слишком велика и не подходит для состоятельных людей, в основном одиноких или с небольшими семьями. Большие же семьи предпочитают держаться подальше от делового центра. «Хорошо, – согласилась она. – Выставьте ее на продажу». Довольно быстро агент нашел покупателя, предложившего за квартиру хорошую цену, после чего она, сидя вечером в баре, изучила крайне подробный контракт, но что-то не вышло с запросом на ипотеку, и покупатель слился.

Цзяцзя понимала, что, помимо наличных, рисунка человека-рыбы и квартиры, которую не удавалось ни сдать в аренду, ни продать, у нее ничего не было. Впрочем, даже ими она владела как бы не вполне, так как раньше они принадлежали мужу. Она лихорадочно обыскивала комнаты в поисках того, что могла назвать своим. Цзяцзя успокоило, что на стенах висело несколько ее старых картин. Другие хранились в запасной ванной.

Чэнь Хан поддерживал ее занятия живописью – до тех пор, пока она не попыталась продать одну работу в галерее своего друга.

– Цзяцзя, насколько помню, я говорил с тобой об этом, – заявил он. – Я против, чтобы ты выставлялась и сама зарабатывала деньги. Позволь мне позаботиться о жене. Да, ты можешь рисовать! Но не понимаю, с чего ты взяла, будто тебе следует продавать свои картины. Как художники, которые едва сводят концы с концами.

Она сидела на диване в гостиной, а он расхаживал по комнате и смотрел на нее сверху вниз.

– Это плохо, – добавил он.

С тех пор то, что некогда было ее карьерой, превратилось в хобби.

Цзяцзя сделала последнюю затяжку и вернулась в бар. Ей показалось, что холодный воздух немного прояснил голову. Бармен протирал бокалы и расставлял на полках. У него были крупные кисти с длинными тонкими пальцами, суставы которых чуть выпирали, как утолщения на стволах бамбука.

– Могу я предложить вам что-нибудь еще? – спросил бармен.

– Вы уже закрываетесь. Я и так слишком много выпила.

– Мытье посуды – это мой способ медитации, – подмигнул Лео, дважды постучав указательным пальцем по виску. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросил он, поднимая две рюмки одной рукой и почти пустую бутылку бренди другой.

Он налил, они чокнулись.

– Я слышал о вашем муже, – извиняющимся тоном произнес он.

– Вы женаты, – спросила Цзяцзя, перегнувшись через стойку, чтобы взглянуть на его бейджик, – Лео?

– Конечно, нет, – ответил Лео.

– Почему нет? – спросила она.

Он, казалось, задумался и не ответил.

– О, забудьте о моем любопытстве, – извинилась она. – Глупо спрашивать вас об этом, мистер Лео с английским именем. Вы ведь произносите его так, да? Ле-о? Вам, мужчинам, спешить некуда. – Сидя на табурете, она ссутулилась. – Но рано или поздно вы должны завести жену. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы стали одиноким стариком, мистер Лео. У вас должен быть дом, куда можно вернуться, закрыв бар, и где вы будете чувствовать себя комфортно.

– Вы чувствовали себя комфортно, когда муж был жив? – спросил Лео, не сводя с нее глаз.

Цзяцзя не смогла с ходу ответить. Она была поражена тем, как бармен ее провоцировал, и не совсем понимала, что он имеет в виду. Неужели Чэнь Хан сказал ему в одну из ночей, проведенных здесь, что потерял интерес к жене? Или Лео что-то понял, наблюдая за ними, пока они были в баре? Ее рука на мгновение замерла, но прежде, чем Лео успел это заметить, Цзяцзя поднесла бокал к губам. Светильники, висевшие над стойкой, внезапно погасли.