Таким образом, вопросов все прибавлялось, а ответов не было ни одного. И еще меня смущало то, что бегство Елены Гороховой было подготовлено раньше, чем прозвучал роковой выстрел. Он стал как бы дополнением к другим, более важным событиям, о которых мы ничего не знали.
Горохова скрылась не потому, что стреляла. Скорее всего она решилась на этот выстрел, зная, что завтра ее уже здесь не будет. Это было похоже на запоздалую месть и, конечно, никак не было связано с нашей Мариной. Что-то произошло раньше. Но что это могло быть – нежелательная беременность, СПИД, шантаж?
Подумав о СПИДе, я поежилась. Конечно, Маринка легкомысленная и увлекающаяся девушка, но такого тяжкого наказания она не заслуживает. Мне оставалось надеяться, что в своем предположении я ошиблась, и молить бога, чтобы причиной конфликта было что-нибудь попроще.
Вернувшись в редакцию, я не стала ни с кем делиться своими сомнениями и лишь коротко поведала, что мои усилия не дали положительных результатов и все нужно начинать сначала.
Виктор, который уже успел побывать в юридическом институте, коротко сообщил, что у него тоже нет ничего утешительного. Луньков в институте не появлялся, но его там уже разыскивали до нас какие-то крутые парни с бычьими шеями. А закончил он совершенно конкретным предложением:
– Нам нужно попасть в квартиру Лунькова!
– Об этом мы уже говорили! – поморщилась я. – Представляешь, в каком мы окажемся положении, если нас застукают? И еще вопрос, найдем ли мы там какие-то следы. Если считать, что те же самые люди обыскивали квартиру Марины, то надо признать, что следов они оставляют на удивление мало.
Виктор не стал спорить. Вообще-то он человек с характером, порой даже отчаянный, но уважение к дисциплине и субординации сохранилось в нем со времен армейской службы.
В глубине души я и сама понимала, что Виктор прав. Сергей Иванович скорее всего ничего существенного не узнает, а этот Луньков наверняка зависнет теперь у одной из своих подружек, которых у него миллион.
Ясно было, что, проникнув в квартиру, мы обязательно что-то узнаем о ее хозяине – есть же у него какие-то счета, письма, записные книжки. Может быть, мы сумеем найти пулю или гильзу…
Потеря времени вела к тому, что возвращение Маринкиных денег становилось задачей все более бесперспективной. К тому моменту, как Луньков объявится сам, у него может не остаться ни денег, ни головы. В принципе, газетный материал от этого даже выиграл бы, но я все-таки предпочла бы менее кровожадный финал. Но пока я была не готова к тому, что на юридическом языке называется нарушением неприкосновенности жилища. Я еще очень надеялась на расторопность Кряжимского.
Он появился гораздо позже, чем мы ожидали. Сергей Иванович выглядел усталым, но был чисто выбрит и благоухал одеколоном. Костюм и рубашка были абсолютно свежими, а носки ботинок даже не запылились. Поймав мой удивленный взгляд, Кряжимский пояснил:
– Прошу прощения за задержку, Ольга Юрьевна, но я не решился явиться в общество сразу с автовокзала. Предварительно я заехал домой и немножко привел себя в порядок… Надеюсь, вы на меня не сердитесь, тем более что вряд ли добытая мной информация прояснит ситуацию…
Я попросила Сергея Ивановича не беспокоиться насчет задержки и поинтересовалась, пообедал ли он. Кряжимский махнул рукой:
– С этим успеется. Впрочем, от чашечки кофе я бы не отказался…
