– Но давай предположим. Что Хартманн проиграет. Как тогда он сможет. Снова набрать очки?
– Скорее всего, он этого сделать не сможет. – Коппель был явно возбужден. – Если Грегу Хартманну не удастся получить хотя бы небольшое преимущество в вопросе по Девять-це, он может потерять все. Вопрос о Калифорнии может оказаться пустым: он может проиграть прямо сейчас, при голосовании по Девять-це.
«Драма, – подумал Джек. – Все надо драматизировать. Каждое голосование должно стать там самым, важным, решающим. Иначе жадные боги массовой информации будут недовольны, смогут заполнять эфир только своим собственным пустословием».
Джек швырнул недоеденную пиццу в коробку. Пройдя через комнату, он встретил Эми Соренсон, выходящую с совещания. В ее темных глазах читалось отчаяние. Она сказала, что Хартманн взялся за телефон, пытаясь заручиться голосами колеблющихся. Джек решил, что это совершенно безнадежно. Он взял свой портфель, вышел из штаб-квартиры и прошел в номер Логана. Тот отключился у себя на кровати, обнимая бутылку из-под виски, словно женщину.
В углу трещал забытый телевизор. Кронкайт и Рэзер анализировали стратегию Хартманна, приходя к выводу, что на этот раз он, похоже, промахнулся. Они напомнили Джеку двух кинокритиков, уничтожающих новый фильм. «А что, если драмы не будет? – подумал вдруг Джек. – Что, если при голосовании ничего такого не случится, словно это всего лишь мелкий процедурный вопрос? Как все удивятся, если кто-то вдруг возьмет и уничтожит всю драму? Что если кто-то – какое-то медийное божество – возьмет и отменит пробу сил, задуманную Лео Барнетом?»
Джек поймал себя на том, что взирает на собственный портфель.
Он открыл «дипломат», взял телефон и велел памяти крошечного компьютера соединить его с Хирамом Уорчестером.
– Уорчестер? – сказал он. – Это Джек Браун. Я по просьбе Дэнни Логана.
– Логан уже что-то подсчитал? Насколько я могу судить, у нас серьезная проблема.
Джек потянулся к тумбочке и докончил свою бутылку.
– Знаю, – отозвался он. – Вот почему при голосовании Девять-це я прошу тебя подать половину голосов за Барнета.
– Не советую тебе нас продавать, Браун.
– А я и не продаю.
– Это было бы в твоем иудином стиле, так ведь? Быстрый удар в спину, а потом новая работа в средствах массовой информации в качестве благодарности от Лео Барнета.
Джек стиснул кулак. Бутылка у него в руке взорвалась во вспышке золотого света.
– Так ты это сделаешь или нет? – осведомился Джек, глядя, как раздробленное стекло убегает из его руки, словно песок.
– Я хочу обсудить это с Грегом.
– Позвони ему, если хочешь, но он занят. Просто приготовься уменьшить число своих проголосовавших вдвое.
– Не откажешься объяснить мне, что происходит?
– Мы отменяем пробу сил. Если Барнет получит слишком большое преимущество, это ничего не докажет. Это будет означать только одно: мы не приняли вызов. В фильмах нельзя устроить перестрелку, если на улице всего один человек. Зрители просто уйдут из зала. – На том конце линии наступило долгое молчание, а потом Хирам сказал: – Дай мне поговорить с Логаном.
– Он на другом аппарате.
– Почему я должен тебе верить?
Яростный гнев толстяка ударил Джеку в барабанную перепонку.
– Мне некогда спорить. Делай или нет, мне наплевать. Просто приготовься потом отвечать за свое решение.
– Если Грег из-за тебя проиграет…
Джек хохотнул:
– Ты не смотрел Эй-би-си? Если их послушать, то наш кандидат уже признает свое поражение.
