– Прикрой меня стрелами, но только справа.
Догадываясь, что сейчас случится, Кадир выбросил было руку, желая остановить своего друга, но тот оказался слишком быстр. Прорвавшись сквозь заднюю цепь, Марк встал плечом к плечу со Шрамолицым. Приняв чей-то меч на щит, он шагнул вперед, всаживая гладиус в глотку сельгову, который все тщился выдернуть свой застрявший клинок из крашеной доски. Повернувшись к солдатам, центурион уставился на них взглядом василиска.
– Держать мой левый фланг!
Развернувшись к врагу лицом, он ринулся в кишащую массу, мечом убрав кого-то справа, а слева прикрывшись щитом. На бегу он бросил за плечо:
– Кадир! Стреляй же! Вправо!
Не ожидавший, что командир вдруг сам прыгнет в месиво, хамианец наконец стряхнул с себя оцепенение и проревел команду на своем языке:
– Хамианцы, ко мне!
Одним движением насадив на тетиву и тут же спустив стрелу, он послал кованый наконечник в горло какого-то типа, хотевшего вбить свой топор в шлем Марка. Молодой центурион тем временем успел погрузить гладиус в грудь очередного ратника и, увидев, с какой натугой приходится вытаскивать лезвие, не задумываясь отпустил роскошную рукоять и ударом ноги послал варвара издыхать в объятия позади стоящих. Выхватив топор у падавшего навзничь парня, чья шея была пробита стрелой Кадира, он швырнул свой щит как диск, кромкой раскроив кому-то гортань, и взметнул над головой топор, чтобы атаковать вновь. В тот же миг возле Кадира встал еще один хамианец. Сорвав с плеча лук, он послал стрелу в гущу врагов, и еще один человек напротив Марка откинулся на руки соплеменников, забрызгивая их кровью. Тут и Шрамолицый, оправившись от изумления, ринулся вперед, бросив соседям слева:
– За мной, уроды!
Отбив щитом копье, нацеленное ему в ноги, он вонзил меч в горло сельгова и провернул рукоятку, вскрыв разверстую рану, откуда забил фонтан горячей крови. Взглянув вверх, Шрамолицый на миг замер с распахнутым ртом при виде того, как его командир швыряется щитами в плотно сбитую массу варваров, после чего обеими руками хватает чей-то топор и с диким криком набрасывается на ратников. Быстрота и натиск его атаки расчистили целую полосу в самой гуще варварской дружины; под ударами тяжеленного лезвия сельговы валились направо и налево, а те, до которых озверевший римлянин еще не добрался, вжимались спинами в соседей. Кадир с девятью лучниками засыпа́л стрелами ближайших к Марку сельговов справа, и те не поспевали заполнять растущие бреши в своих рядах. Вращая глазами, залитые кровью умирающих соплеменников, валившихся им под ноги, варвары с ужасом смотрели на распоясавшихся лучников.
Сейчас Шрамолицый с товарищами сформировал своего рода живую цепь, которой Марк был связан с Девятой центурией, настоящую стену из щитов. Кто-то выпал из нее навстречу кипящей массе варваров, хватаясь за пробитое горло. Его тут же втащили обратно, и Кадир пнул ближайшего солдата в задней шеренге, чтобы тот занял место павшего. Пока что ауксилии держали строй и отбивали неизбежные контратаки, однако ветеран понимал, что рано или поздно они уступят чудовищному напору бесчисленной рати. Опцион сделал глубокий вдох, готовясь броситься за Марком и вытащить его из мясорубки, но тут топор центуриона безнадежно застрял между чьих-то ребер, и какой-то ратник успел рассечь Марку щеку, прежде чем тот отпрянул. Схватив валявшийся на земле меч, сотник до костей подрубил атаковавшего по икрам, и тот рухнул на колени. Выдернув спату из-под перевязи, насквозь пропитанной кровью, римлянин выкрикнул что-то нечленораздельное варварам, которые уже в панике от него отшатывались. Какой-то смельчак-одиночка вылез в образовавшийся круг с тяжелым топором в одной руке и копьем в другой. Когда Шрамолицый догадался, чья голова насажена на ратовище, в его сузившихся глазах сверкнула боль.
