К Валентине неожиданно нагрянула сестра. Никогда у них не было хороших, тёплых, сестринских отношений. Света была младшей в семье, и, как бы мать с отцом ни старались, воспиталась она дурно. Была ленива, по хозяйству помогала из-под палки, когда расцвела молодостью, то пропадала на гулянках в соседней деревне. Поначалу Света уходила гулять на всю ночь, потом стала исчезать на несколько дней. Родители обходили всё Билибово в поисках непутёвой дочери. После им докладывали, что видели Свету пьяной в компании ребят. И пошло о ней мнение, что Светка – девица ветреная. Ветрена с кавалерами и легкомысленна к жизни. Липли к ней только непутёвые ребята. К двадцати пяти годам немного остепенилась. Припала к одному парню. И, не попрощавшись с матерью и отцом, ушла к нему жить. С тех пор минуло четыре года. И вот на днях вернулась. Отец уже помер, мать одряхлела и плохо вставала с кровати, за ней ухаживала старшая дочь Валя.
– Светка? – как-то вечером подловила её сестра.
– Ну чаго тябе? – нетерпеливо и раздражённо остановилась она рядом с Валей.
– Как жить-то будем?
– Как раньше жили, так и будем.
– Так уже нельзя. У меня, как видишь, проблем хватает, мать в уходе. А ты на дармовщине собираешься. За три дня даже молока ей не поднесла.
– Слушай, ежели ты мне тут высказывать собралась, я пошла. А ежели по делу, то без учений.
– Я с тобой по делу, как видишь. По-хорошему толкую. Куда твой прошлый мужик делся? – продолжила Валя свой разговор.
– Куды делся, тама уже нет, – с дерзкой ухмылкой ответила Света. – Не знаю его теперь и знать не хочу. Егорка у меня. С ним буду.
– А замуж собираешься?
– А что тябе?
– Нам свадьба сейчас не ко двору.
– А мы по-тихому. Дело-то кому?
– Вам дом свой нужен. Тут жить не разрешу.
– Я тябя чё, спрашиваю? – недовольно отозвалась Света.
– Гадина ты.
– У… Всю жизнь твоё мнение волновало.
– Буду с твоим Егором толковать.
Света в ответ дерзко улыбнулась, мотнула растрёпанными волосами и ушла в дом.
На ферме с цепи сорвался бык. Валет сначала ходил вокруг загона, глухим рёвом подзывая своих коров. Потом вышел на край деревни. Тут его увидели мальчишки. Бросив сломанный велосипед, с которым они ковырялись последний час, побежали к дому цыгана. Долго мялись, перетаптываясь у ворот, пихая друг друга в бока. Им было очень стеснительно и страшно постучать в дом пастуха.
– Серёг, иди ты доложи, – Пашка толкнул друга вперед.
– Сам иди, – сопротивлялся Серёжа.
– Дело-то серьезное. Вдруг забодает кого.
– Мальцы, чаво надо? – выглянуло из маленького окошка худое, черноглазое, нахмуренное до глубоких морщин на лбу лицо жены цыгана.
– Там Валет по деревне ходит, с цепи сорвался, – хором крикнули ребята и со всех ног побежали прочь.
Серьёзным, решительным шагом цыганка вышла за калитку, захватив по дороге хлыст. Она так плотно сжимала тонкие губы, что их линию продолжала прорезь двух морщин.
Не первый раз уже Валет срывался с цепи, когда его не гнали в поле. Почувствовав свободу, он широко раздувал ноздри, краснел в белках глаз и, опьяненный воздухом полей, зверел на воле. Усмирить его было тяжело. Кнута он не боялся. Разгоряченный, со стеклянными очумелыми глазами, он давал отпор всякому, кто пытался заточить его обратно в цепь. Завидев Валета, цыганка ударила хлыстом по воздуху. Ей уже и раньше приходилось гнать этого мощного, высоченного в холке, с широким курчавым лбом быка. Потревоженный хлыстом Валет вытянул шею, громко потянул воздух вглубь могучей груди, и на выходе послышался низкий, протяжный рёв.
