Я резко развернулась и пошла вон из класса, понимая, что ответа я так и не получу.
Лицо горело все сильнее, и мне хотелось ополоснуть его холодной водой. Да и слезы, подступающие к глазам, хотелось смыть – чтобы их никто не видел.
Быстрым шагом я дошла до женского туалета – в нем никого не было, кроме двух девчонок из параллельного класса. Однако увидев меня, они изменились в лице и поспешили поскорее покинуть туалет.
– Это та самая, – услышала я голос одной из них.
– Это она? Же-е-есть…
Они обсуждали меня, но почему, я так и не поняла.
Я долго плескала в лицо водой, держала руки под краном – так, что они покраснели от холода, пыталась успокоиться и выровнять дыхание. Когда я почти пришла в себя, в туалет забежала Дилара. Лицо ее было испуганным – настолько, что мне и самой вновь стало страшно.
Дилара огляделась по сторонам, убедилась, что в туалете мы одни и поманила меня к себе.
– Что? – непонимающе спросила я.
– Иди сюда! В кабинку! Быстрее! – прошептала она.
Я зашла в узкую кабинку, и мы заперлись в ней. Дилара устало закрыла лицо ладонями.
– Что случилось? – тихо спросила я. Одноклассница тяжело вздохнула.
– Полин, пожалуйста, пусть то, что я скажу тебе, останется между нами. Хорошо? Пообещай мне!
– Обещаю, – ответила я.
– На тебя обозлилась Малиновская. Открыла охоту на крысу.
– Что? – заморгала я. – Какую охоту?
– Это так называется – открыть охоту на крысу! Школьный буллинг, понимаешь? Крыса – это жертва. Ты. – В голосе Дилары были слезы, и сама она выглядела так, что вот-вот заплачет.
Я сглотнула.
– Малиновской не понравилось, что ты ходила на свидание с ее парнем, Егором Власовым, понимаешь? – продолжила Дилара тихо.
– Что? Какое свидание? – выкрикнула я, и одноклассница закрыла мне рот ладонью.
– Не кричи! Нас не должны услышать! С крысами разговаривать запрещается, – зашептала она испуганно. – За то, что я с тобой разговариваю, меня тоже могут сделать крысой… Ой, прости! Я не считаю тебя крысой, Полин. Но идти против Малиновской и ее подружек тоже не могу. Я уже однажды была изгоем… В старой школе. Мне… Мне очень страшно. А Малиновская… Она же у нас королева школы. Делает, что хочет. – В ее голосе послышалось призрение.
– Но я не понимаю, какое свидание? – тихо спросила я. – Это какой-то бред!
Дилара вытащила телефон и открыла беседу класса, из которой меня исключили. Общение там шло активное. Я не успела прочесть всего, но выцепила какие-то колкие фразочки про себя. Обсуждали мое поведение, лицо, фигуру, одежду… Однако Дилара не дала мне прочитать все это, а просто открыла фотки, на которых были изображена и я Егор.
Нас успели снять вчера и сделали это тайно. На первой фотографии я и Власов стояли в обнимку – тайный фотограф выцепил момент, когда я едва не упала, а он меня подхватил. И выглядело это так, что мы обнимаемся. Затем было несколько фото, где мы сидели на лавочке, и сделаны они были так, что со стороны казалось, будто мы беспечно болтаем. Последняя фотография была откровенно провокационной. Нас сфотографировали в тот момент, когда Егор убирал у меня в волос паука, близко-близко склонившись к лицу. Издалека казалось, будто бы мы целуемся.
Я смотрела на эти фото большими глазами, не понимая, кто мог их сделать и для чего. Это же какая-то несусветная глупость! Егор мне и даром не нужен! А фото… фото буквально высосаны из пальца.
– Теперь понимаешь? – прошептала Дилара. – Все думают, что вы ходили на свидание. Малиновская в ярости. Боже, Полина, зачем ты пошла с ним гулять… Лика тебя со свету сживет!
