Пару раз мне в спину прилетали бумажные шарики – кто-то плевался мне ими в спину. Правда, один раз шарик прилетел не в меня, а в дружка Барсова, который сидел рядом с Диларой. В того самого, с короткой стрижкой и с хулиганским выражением лица.
– Охренел? – на весь класс злобно осведомился он, повернувшись назад. – Я тебе сейчас эту бумажку в задницу засуну!
– Костров, что за лексикон?! – возмутилась классная руководительница. – Немедленно отвернись! Еще раз услышу – у тебя будут проблемы.
– Это у них будут проблемы, если еще раз в меня чем-то кинут, – пообещал друг Барсова. Больше в меня никто шариками не пулялся. Видимо, испугались, что снова попадут в Кострова.
В конце урока мне пришла записка.
«Ты от нас не убежишь», – было написано в ней.
Я оглянулась и увидела, как подружки Малиновский нагло ухмыляются, и демонстративно разорвала бумажку на части. Их улыбочки померкли.
Бойкот продолжался весь учебный день. Меня продолжали не замечать, при этом шепотом обсуждая. Подружки Малиновской больше не искали меня – Дилара была права. Они боялись открывать боевые действия там, где были камеры и свидетели. Такие трусливые мрази, как они, привыкли нападать, оставаясь с жертвой наедине.
Последним уроком было обществознание. Весь класс стоял под дверью кабинета, но после звонка учитель так и не появился.
– Давайте свалим? – предложила Малиновская скучающим тоном. – Все равно скукота.
– Кому это общество тупое нужно? – подхватила ее подружка подхалимским тоном. Я хотела сказать, что мне – я сдаю экзамен по обществознанию. Да, думаю, не только я одна. Но народ промолчал.
– Так, уходим! – заявила Малиновская. – Какого фига мы этого старого чмошника ждать должны?
Ее поддержали подружки и несколько пацанов – из тех, кому не нравилось учиться.
– Нас накажут, если уйдем, – нахмурилась староста. – Помните, как в прошлом году было?
– Камон, вам это надо? Ну сидите, если хотите, – пожала плечами Лика. – А мы пойдем на крышу тусоваться. Если чмошник придет – напишете, ясно? Народ, кто с нами?
Закинув на плечо сумку, Малиновская с видом королевы первой направилась в сторону лестницы. За ней потянулось большая часть класса. На крышу подниматься не разрешалось, но у Малиновской откуда-то были дубликаты ключей, поэтому она время от времени тайно туда проникала.
Человек десять осталось стоять у кабинета – в том числе староста и девчонки, с которыми раньше я хорошо общалась. Странно это слово – раньше. Еще вчера мы весело болтали и переписывались, а сегодня они меня сторонились, как прокаженную. Только Дилара время от времени испуганно на меня смотрела. Ей было стыдно и страшно одновременно.
Историк, который вел общество, так и не пришел. Наташа ходила в учительскую, и там завуч смогла дозвониться до него – оказывается, историк попал в аварию по дороге в школу. Слава богу, с ним все было хорошо, но у него не сразу получилось связаться с руководством.
Мы отправились по домам. А завуч даже не заподозрила, что большая половина класса ушла на крышу.
Забрав из шкафчика одежду, я вышла на улицу. Внутри было пусто – то, чего я больше всего боялась, случилось. Я стала изгоем.
Мне казалось, что Малиновская и ее свора догонит меня на улице, и то и дело оглядывалась, однако ничего плохого не произошло. Они не пошли следом за мной – просто стояли рядом со школой и весело кричали:
– Крыса! Крыса! Мы тебя поймаем, крыса!
