Я долго колебалась, но все-таки подошла к страшной двери. Нервно сглотнула, подняла руку и, зажмурившись, легонько постучала. Ответа не последовало. Может, стоило посильнее постучать? Мысль о том, что, возможно, Ригеля нет в комнате, подбодрила меня и придала смелости. Ригель запретил мне входить в его комнату, и, конечно, лучше его слушаться, но, может, все-таки воспользоваться его отсутствием и положить ему на кровать эти рубашки?
Я нажала на ручку двери… И ахнула, когда она ушла из-под моих пальцев. Дверь открылась, и все мои надежды рухнули.
Казалось, его черные глаза в эту секунду насылали на меня черное проклятие. Ригель стоял прямо передо мной. У меня задрожали ноги. Как мог семнадцатилетний парень уметь так испепеляюще смотреть на людей?
– Можно узнать, что ты здесь делаешь? – медленно спросил Ригель ледяным тоном. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Я опустила глаза на корзину с рубашками, и он тоже на нее посмотрел.
– Это… – промямлила я, – это твои, я просто хотела их положить…
– Что-что? – раздраженно прорычал Ригель. – Значит, фразу «Не входи в мою комнату» ты не понимаешь?
Я почувствовала, как сгибаюсь под его гневным взглядом.
– Меня попросила Анна. – Я чувствовала необходимость убедить Ригеля и себя, что в его комнату меня вело не любопытство, а только чувство долга. Слишком поздно я поняла, что эти слова были лживыми на вкус. – Она попросила разложить по местам постиранные вещи. Я просто выполняю ее просьбу…
– Выполни теперь мою просьбу, – Ригель взял корзину из моих рук, колючим взглядом пригвождая меня к полу. – Уйди отсюда, Ника.
Когда он разговаривал со мной сквозь зубы, то всегда называл меня Никой, а не бабочкой. Как будто мое имя – финальный аккорд, усиливающий значение его неприятных слов. Я сжала пальцы, почувствовав легкое натяжение пластырей. Ригель начал закрывать дверь перед моим носом.
– Это элементарная вежливость, – укоризненно сказала я, тщетно пытаясь отстоять свою правоту. – Как ты не понимаешь?
В глазах Ригеля промелькнула тень, и, едва шевеля губами, он пробормотал:
– Вежливость?
Я напряглась, видя, что Ригель открыл дверь. Он шагнул вперед, высокий и устрашающий, и уперся рукой в косяк.
– Мне не нужна твоя… вежливость, – угрожающим тоном медленно произнес он. – Я хочу, чтобы ты убралась отсюда.
Его вкрадчивый голос действовал на меня ошеломляюще, будто проникая в мою кровь. Я отскочила от Ригеля и испугалась собственной реакции. Впервые в жизни мне захотелось почувствовать злость, или презрение, или обиду в ответ на его поведение, но сердце больно сжалось от гораздо более глубокого мучительного чувства.
Потом он закрыл дверь, и я осталась одна в полной тишине. Прикусив губу и сжав кулаки, я пыталась избавиться от болезненного ощущения. Ну почему мне так больно, если только что между нами произошло самое обычное столкновение в череде похожих стычек? И надо быть полной дурой, чтобы подумать, что что-то изменилось.
Сколько я помнила, Ригель всегда меня кусал. Не хотел, чтобы я к нему прикасалась, приближалась или пыталась его понять. Вроде бы ему ничего от меня не было нужно, и в то же время он умудрялся мучить меня. Он преследовал меня как кошмар. Иногда мне казалось, что он хочет меня уничтожить, а иногда всячески демонстрировал, что не может находиться со мной в одном помещении.
Строптивый, загадочный, подозрительный – настоящий волк.
