– Девочка темная, это точно, Борис, я чую дух ночи, как только она пришла на мое судно. Тело дрожь от такого холода, какой от нее идет, но гнилью не смердит, благородный холод, жуткий мороз, когда кости ломаются и скрипят. Я чувствовала такой однажды, в ночь, когда темная королева Алишхет пришла на мой корабль, она такой же холод. У них украли ребенка, знаешь это, Борис?
– Знаю, Амали, знаю, их девочку украли, об этом все знают.
– Страшная ночь, море тогда взвыло тысячами темных криков, горе для ночных, неспокойные времена начнутся. Я думала, что, может быть, это глупость, не так чувствую или не так помню, но решила, что надо, чтобы вы знать то же, что и я.
– Амали, ты не поверишь, я и сам думал об этом, но, признаюсь, немного сомневался, благо ты окончательно развеяла мои сомнения. – Борис почесал бороду.
– Стойте, так вы что же, думаете, что девочка, вот эта милая трехлетняя девочка, может быть дочерью Алишхет? – спросил Гордоф недоумевающе.
– Чш-ш, – прошипела Амали. – Не говорить таких слов на моем корабле! Никому никогда не говорить! Уши и глаза – они всюду. Моя команда ни о чем таком знать не должен, ясно?
Гордоф умолк.
– Амали, а про других детей ничего тебе на ум не приходило? – вновь спросил ее Борис.
– Про других не знаю. Взрослый мальчишка непонятный, как будто чуть-чуть то и чуть-чуть се… Поди разбери, редкий он, как будто все есть в нем, каждого из нас сила есть в этой мальчике.
– Смешанный он – это да, только вот не бывает так, чтобы мешалось всё.
– Говорить в голове тоже не бывает, но он говорил в твоей голове. И в твоей, Гордоф.
Миронов задумчиво кивнул, теперь он просто слушал разговор, не вмешиваясь.
– Ну ладно, даже если может он быть, как ты говоришь, чуть-чуть то и чуть-чуть се, что это за смесь, по-твоему?
Амали, кажется, собиралась выдвинуть предположение, но на нее вдруг прыгнуло огромное животное и смачно лизнуло ее смуглую щеку, она же в ответ ласково потрепала огромную голову, запустив руку глубоко в шерсть.
– Хороший кошка-собака, хороший.
Насладившись почесыванием, зверь побежал дальше. Борису вспомнилось, как Волк уговаривал Амали взять пса на корабль, ему это казалось весьма забавным. В голове его зазвучал тот самый диалог:
« – Этому зверь нет места на моем корабле. Если вы хотеть, чтобы пес плыл с вами, пожалуйста, я уступлю вам шлюпки, но на мой корабль оно не будет плыть.
– Амали, послушай, это хороший зверь, редкая порода кота – ты глянь на него. Смотри, какие у него уши – как у рыси. Эта кошка принесет счастье абиссинскому кораблю. Редкий, он очень редкий, нигде более вы такой кошки не найдете, и вообще, эта кошка, вероятно, последняя в своем роде.
– Лютер Волк, ты благородный несвычный, я верю тебе, за годы дружбы ты заслужить мое доверие, но я сомневаюсь в том, что оно кошка. Почему тогда этот кот похож на пес? И говорить оно тоже как пес, оно лаять!
– Конечно, я уверен Амали, это кот, просто редкий. Я о нем знаю, потому что в книжках читал.
Амали не верила.
– Ладно, я вынужден признаться, эта порода каким-то образом получилось от кота и пса, но это все же кот, говорю тебе. Разве есть у тебя причины мне не верить? Редкая порода, найду этому зверю пару – и случу, тебе подарю трех котят, ты сможешь продать их за очень большие деньги.
– Продать? – задумчиво проговорила Амали. Абиссинцы очень любили торговать. – Ладно, так уж и быть, если этот кошка стоит хороших денег, я прощу ему, что оно немножко собака».
