– Ой, да ладно тебе умничать. Толкну и вторую руку сломаешь, – я встал и пошел в направлении места, откуда он пришел. – Куда идти-то?
Он кивнул в сторону кухни.
– Логично, – ответил я, пошел на кухню и принес себе кофе.
– Доставай круассаны, – увидев оставленный мною на диване пакет, сказал он.
– То есть? – сначала не понял я его.
– О боже… чувак, зачем ты принес их тогда, выстрелишь в меня ядовитым кремом?
Мы попили кофе с вкусняшками, но Константин все равно был грустным, точно так же, как и в школе тогда. Он старался поддерживать беседу, но его взгляд всегда был направлен куда-то в пустоту.
– Чувак, что с твоим настроением? Ты чего-то грустный, – спросил я у него.
– Что ты слушаешь?.. – прозвучал ответ.
– В смысле?
– Ну, ааа, не тупи-и-и, из музыки.
– Не знаю, всякое, но в основном что-то из прошлого века, ну… Майкла Джексона, Дэвида Боуи, Роллинг Стоунз, а что?
Он встал и включил что-то просто шикарное, возникло ощущение, что я это слышал раньше, но не смог вспомнить когда…
– Ох… боже, чувак, что это? Такое ощущение, что меня окунули в чан с молоком и мёдом…
– Это, черт возьми, их величество "Queen" – моя любимая группа… – и только теперь с самодовольной улыбкой откинулся на кресло.
– Как песня-то называется?
– "The Show must go on" – мне кажется, что это песня в каком-то смысле будет символизировать мою жизнь в целом…
– Это очень круто, кинешь потом мне группу? Она здоровская.
Он быстро достал из выдвижного ящика бумагу и написал на ней название группы.
– Социальные сети – хрень, мешающая людям быть собой, быть живыми, понимаешь? Из-за них мы в какой-то степени теряем свою человечность, ещё больше боимся общества, боимся заговорить с кем-то… поэтому меня ты там не найдешь, – пояснил он свои действия. – Хотя бы начнешь слушать лучшую музыку в мире, ну то есть те, кого ты перечислил, это тоже, несомненно, легенды, но по моему нескромному мнению, Фредди Меркьюри и Ко лучшие, – проговорил Константин, с улыбкой протягивая мне листок. – Ладно, пойдем наверх.
Я последовал за ним через гостиную на второй этаж, осматривая попутно интерьер. Крутая лестница из темного дерева, с потолка свисала огромная люстра, а на стенах был изображен Лондон, ещё висел портрет, на котором был запечатлен какой-то молодой и статный мужчина в очках на фоне поля и трактора. Как бы прочитав мои мысли, Константин начал:
– Мой отец в молодости. Он очень сильно любит эту фотографию, говорит, что, смотря на нее, он мотивируется делать все лучше, чем в то время, когда она была сделана. Мой дедушка владел этой фермой, я в детстве очень часто жил там, и дедушка, наверное, был, после моей сестры, человеком, кто любил меня по-настоящему и видел меня настоящего, не требовал от меня быть идеальным и заниматься тем, чем мне противно заниматься… забудь…
Мы зашли в комнату Константина. Я был в шоке от того, что увидел, потому что там стоял жуткий беспорядок, а о запахе и говорить не надо. Выглядело все примерно так: на светло-желтой стене висела гитара, возле фиолетовых штор на стене была огромная черная полка, которая была забита книгами разных издательств и цветов. Сразу у красной двери стоял деревянный шкаф с хаотично закинутыми в него вещами, а рядом с ним маленький мольберт с холстом на нем, а на черном столе лежали бумаги, как я понял, он что-то писал. Одежда же была разбросана: пальто лежало на кровати, штаны висели на крышке шкафа, рубашка свисала со стула, кроссовки валялись возле стола в углу комнаты.
