– У тебя пятно на щеке. Кажется, от муки, – полные губы изгибаются в улыбке лёгкой, ласковой, и я осознаю вдруг, какую ошибку совершила.
Нельзя было подпускать его так близко.
Вчера ещё можно было, но сегодня…
Сегодня табу.
Брату проще. Мужчинам всегда проще.
Почему так? Почему им дозволено почти всё, а нам, женщинам, – почти ничего?
– Не могу сказать, что для нас такой твой ответ явился сюрпризом, – Байрон отступает на шаг, критично осматривает моё лицо.
Не знаю, от чего мне хуже – от мужской близости, пробуждающей голод, недостойный хорошо воспитанной молодой леди, или от стыда жгучего, багряного, словно осенняя листва.
– Для нас? – повторяю я. – То есть Арсенио обсуждал с вами… меня… своё предложение… – и кто знает, что ещё.
– Только со мной, – поправляет Байрон. Складывает платок, прячет обратно в карман и – хвала Дикой Лаэ! – наконец-то отходит к входной двери, на расстояние, что с некоторой доли натяжки можно назвать безопасным.
– Мне уже легче, – бормочу, не скрывая сарказма. Хотя бы Клеона не пригласили, благодетели.
– До недавнего времени я завидовал Арсенио. Он мог открыто ухаживать за тобой, мог оказывать знаки внимания, прикасаться к тебе, беседовать с тобой. Он мог заговорить с тобой на любом светском рауте, пригласить тебя на танец…
– Я всегда отказывалась, – да и в свет выезжаю нечасто. Для общества я слишком юна, чтобы появляться одной, без надлежащего сопровождения, иных компаньонов у меня нет, а Эвану не до балов, его дела важнее, и они действительно нужны, полезны.
В отличие от аристократической мишуры, бессмысленной, бессодержательной.
– Суть не в этом, Рианн. Главное, он мог, а мне оставалось лишь наблюдать издалека, ловить звуки твоего голоса, твою улыбку. Желать, мечтать о тебе и при этом лебезить перед другими, терпеть их капризы и изображать восторг, когда они соизволят обратить на меня внимание.
– Это твоя работа, – напоминаю подчёркнуто равнодушно.
Мне не нравится, к чему он клонит. Даже не намёки, но констатация факта, сухого, голого в пугающей своей очевидности. Байрон говорит ровно, без патетики и трагизма, точно сводку новостей читает, отношения к нему не имеющих.
– Бывшая работа, – уточняет Байрон и бросает на меня косой вопросительный взгляд, ожидая ответной реакции.
– Бывшая? – я теряюсь.
– Я ушёл из агентства. Вчера.
– Но…
– И наша… теперь уже моя бывшая хозяйка пообещала, что меня не возьмут ни в одно уважаемое эскорт-агентство в Верхнем городе, поскольку я поставил под удар выгодный контракт со старшей леди Дэлгас, и посему гнить мне теперь в убогих притонах Нижнего.
– С ума сошёл?!
– Возможно, – соглашается Байрон спокойно, безразлично даже, будто не признался мгновением раньше, что выплеснул свою карьеру в воды Вечной реки.
Хотя молодым дамам не положено знать таких нюансов, но мне известно, чего стоит устроиться в одно из самых престижных и дорогих эскорт-агентств Лилата. Туда берут не просто симпатичных мальчиков с улицы, однако проводят строгий отбор, тестирования, проверки, предоставляемых рекомендаций в том числе. Без последних кандидатуру даже не рассматривают. И вот так легко отказаться от высокооплачиваемой работы, перспектив и будущего?
Ради чего?
Ради кого.
– Нет, – подхватив юбки, я начинаю расхаживать нервно по холлу, метаться от стены к стене волчицей в клетке – дурацкая привычка, от которой до сих пор не удаётся отучиться. – Ты не мог.
