Кстати, что там с мамой.
Перевожу вопросительный взгляд на нее, она только улыбается в ответ. Неудивительно, она всегда была на стороне отца. Потому что отец за справедливость, и если мы получаем, то только за дело. Подмигнув, мама ставит на стол тарелку с блинчиками.
М-да, эта женщина - огонь.
Она знает, чем задобрить каждого из нас. А нас у нее, на минуточку, целых пятеро.
Надеюсь, что на этом все. Родители успокоятся и перестанут испытывать наши нервишки на прочность.
Решив, что, раз отец не начинает заводить разговор, значит, я могу в свое удовольствие позавтракать. А кушать я люблю. Поэтому, повесив на спинку стула ранец, приземлюсь рядом с Алиской и нагло тяну руку за блинчиками, краем глаза смотря на ее художества. В какой-то момент я понимаю, что до блинчиков рука не добирается. Она просто зависает в воздухе, а мой взгляд прикипает к рисунку.
«Что-то здесь не так», — упрямо подсказывает подсознание.
Лист бумаги разделен на две части. На первой коряво изображена кровать, рядом не менее кривой вентилятор и девочка, готовая его включить. Около кровати со злорадной улыбкой на лице изображен парнишка, в руках у него край одеяла. Хмурюсь, понимая, что мне не нравится то, что я вижу. Особенно вторая часть. Уж больно она кровожадно выглядит.
На второй части изображена девушка. Та самая, что на первой, видимо, спала. Глаза ее круглые, руки сжаты в кулаки, потому что над головой ведро водой. А со стороны вентилятора летят перья. Перья, мать его!
Видя мой ошарашенный взгляд, Алиска расплывается в коварной улыбке и выуживает откуда-то еще один рисунок. На нем изображена общипанная курица. Точнее, девушка. С первых двух рисунков.
Твою…
— Кхм, а это, п-прости, что? — заикаясь, я интересуюсь у малой.
— План захвата, — сестренка спокойно оповещает меня о раскладе дел и запихивает в рот шоколадную конфету.
— П-прости? — вырывается из меня сипло. Серьезно? То есть мне не послышалось с первого раза? И они реально собирались превратить меня в общипанную курицу?
— Папа сказал, не фиг дрыхнуть до обеда.
Ну точно, как же иначе.
Бросаю на отца уничтожающий взгляд, но тому хоть бы что. Он пожимает плечами и, довольно улыбнувшись, продолжает пить свой утренний кофе как ни в чем не бывало.
— А еще у нас на тебя карт-бланш, — вздрагиваю, слыша слова Арсения. Если бы мне сказали, что меня прокляли, уверена, мне в тысячу раз было бы легче, чем услышать ЭТО. Карт-бланш… это… это же… — Шутка, сестренка. — Ух, пронесло.
— Шут гороховый, — выдавливаю из себя улыбку и наконец-то впиваюсь зубами в самый вкусный и нежный блинчик на свете. — Ты хочешь что-то сказать? — обращаюсь к отцу с усмешкой, после того как прожевываю третий по счету блин.
— С сегодняшнего дня у тебя личный водитель и охранник. Два в одном, так сказать.
Замираю с набитым ртом и тупо пялюсь в блюдце. М-да, сгущенка и клубника уже не кажутся такими вкусными, как минутой ранее.
— Ч-что? — кое-как заставляю себя проглотить блинчик, чтобы успеть засыпать отца вопросами, пока тот не смылся на работу. — У тебя что-то случилось? Иначе нафиг мне охрана?
Не нравится мне все это, ой как не нравится.
Кидаю вопросительный взгляд на маму, но так всегда на стороне отца. Видите ли, ему лучше видно, что мне надо. Одно могу сказать — ее улыбка говорит о том, что мне не стоит переживать. И на этом спасибо.
— Все хорошо. Просто ты, видимо, забыла, что собралась с Миланой в Европу? Он будет с вами, — папа спокойно пересаживает Артемку на его детский стульчик и пододвигает к себе блюдце. — Присматривать за вами.
