— Чего-то же ты точно хочешь, раз так себя ведешь? — Лера продолжала рассуждать вслух. — Осталось понять, чего именно.
«Нагнуть тебя прямо здесь и хорошенько… хорошенько… О! Сучка! Преподать бы тебе урок хороших манер! Боже! Неужели я… опять?»
Мужчина стиснул зубы, закипая от ярости на самого себя:
— Пытаешься со мной договориться?
— Почему нет? — вопросительно пожала плечами Спирина. А потом и вовсе уперлась ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть от себя. — Ты двигаться-то собираешься, или и дальше будем обниматься? Так ведь и породниться недолго, Давыдов!
Герман сильнее стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу рык.
Но все же сделал крошечный полушаг назад. Его глаза метали молнии, хоть сам он и старался выглядеть спокойным. Хотя бы внешне.
— Ты меня пугаешь! — протянул он издевательски. — Нет, серьезно. В твои-то годы не знать, откуда дети берутся? Странно! Бытует мнение, что провинциальные девушки очень безотказные. И доступные – жуть! Глазом моргнуть не успеешь, как сами к тебе в койку залезут. Это правда, Лера? Или все же злые языки на всех вас клевещут? Ты как думаешь?
Она дернулась от его слов, словно он наотмашь ее ударил.
И таким взглядом окатила, будто придушила бы на месте.
Ее глаза неестественно блестели, но Лера улыбалась.
Явно наигранно, через силу, но все же…
— Если мое мнение интересует: везде хватает любителей свободных отношений. И в большинстве случаев все зависит от самого… человека. Но ты… ты ведь и без меня это знаешь, верно?
Закончив фразу, мелкая точно сдулась. Даже плечи поникли.
«Бл*дь! Вот что я за урод такой?»
Жадно вдохнув полной грудью, Герман задумчиво протянул на выдохе:
— Весьма проницательно!
— Угу, — она отвернулась, пытаясь скрыть от него скатившуюся по щеке слезу.
Только вот… он увидел. Увидел и застыл как вкопанный.
Внутри что-то вдребезги разбилось от подобного зрелища.
По оголенному нерву царапнуло. За живое задело.
Сжалось в тугой комок где-то за ребрами и не отпускало.
«Твою мать! Как далеко я способен зайти в своем стремлении наказать ее?»
Уже сожалея о своей несдержанности, Давыдов попытался развернуть Леру к себе лицом:
— Извини! Я не должен был…
Внезапно она оттолкнула его. Причем с такой чудовищной мощью, что мужчина реально опешил. Отступил назад на несколько шагов и еле равновесие удержал.
— С ума сошла? — рявкнул он, не узнавая собственного голоса. — И откуда в тебе столько силы взялось?!
— А кто сказал, что это сила, Герман? — вторили ему ядовито. — Разве не видишь? В моих глазах отчаяние!
— Отчаяние? О! Сейчас я покажу тебе, что такое… отчаяние! — мужчина вновь двинулся в ее сторону. Но замер, услышав горькое:
— Не подходи! Испачкаешься еще!
— Смотрю, кого-то пробило на откровения? Или я неправильно тебя понял?
— Да плевать мне, что ты там понял! — огрызнулась Лера, вглядываясь в его лицо потухшим безжизненным взглядом. — Либо говори, чего тебе от меня нужно, либо…
Напряжение сказалось, или просто ум за разум зашел, но Герман внезапно расхохотался, чувствуя, как по венам вместо крови струится кипяток:
— Что мне от тебя может быть нужно? Вот… что?
— Я не знаю! Ты скажи!
«Не могу…»
— Да не о чем тут говорить! — руки против воли сжались в кулаки. — Мне просто скучно. А ты… здорово веселишь меня время от времени. Все!
Девушка натянуто улыбнулась:
— Что ж… Рада помочь!
— Дети? — на кухню бесшумно прошмыгнул отец, нарушая их уединение. — У вас тут все в порядке?
