Трясущимися руками хватаю телефон и захожу в общий чат с девчонками. Быстро набираю сообщение, словно гонимая неведомым чем-то и, написав, смотрю на текст. Сжимаю ни в чем неповинный смартфон в руках до побелевших костяшек.
Нет, это не выход. Подругам говорить уж точно ничего не стоит. Стираю сообщение и блокирую экран. На мгновение, перед тем как потухнуть, экран показывает наше с Тёмой фото, сделанное прошлой весной. Как раз в один из первых дней наших отношений. Я игриво показываю язык камере, а Тёма закатывает глаза, словно желая поскорее закончить с этим глупым испытанием селфи.
И мне становится стыдно. Совесть ворочается в груди ежиком, покалывая сердце и душу. Мне неуютно. Моя зона комфорта рассеялась, как дым, заставив взглянуть на жестокую реальность.
Я увлечена лучшим другом своего парня.
И я совсем не знаю, что теперь с этим делать.
Убрав квартиру, я немного успокаиваюсь. Смотрю в холодильник, в котором из еды лишь пакет с виноградом, да нарезка фруктов на тарелке, и вздыхаю. Ничего нового, все стабильно в нашем доме.
Переодевшись в спортивный костюм, быстро набрасываю в заметки список продуктов, и бегу в магазин. Мама явно не спала всю ночь. И, скорее всего, ее ожидает похмелье, как проснется – я когда убиралась, вынесла целых четыре пустые бутылки из-под вина.
В магазине я быстро хватаю необходимые мне продукты, и, расплатившись на кассе, бегу домой. Приготовлю легкий супчик – как раз то, что надо человеку после зажигательного вечера, плавно перетекшего в не менее бурную ночь.
Когда произошла смена ролей – мне вспомнить тяжело. Просто в один момент как-то поймала себя на мысли, что теперь я за старшую в доме. С подругами беседовали на эту тему, и если Ладка с Анькой промолчали, отводя в сторону глаза, Ритка высказалась резко. Посоветовала сдать маму в руки психиатру, потому что, по ее мнению, там даже психолог не смог бы помочь.
А я не могу. Мне кажется это предательством. И хоть сейчас, после ее развода с отцом, мы живем как соседи, я все равно люблю ее трепетно и нежно.
Мама появляется в кухне, когда я уже почти довариваю суп. Потягивается, как кошка и игриво улыбается.
– Кажется, все прошло хорошо? – спрашиваю ее, накрывая крышкой кастрюлю и выключая плиту.
– Это было божественно, – мурлычет она, вставляя капсулу в кофеварку. – Кажется, я влюбилась, дочь!
– Кажется, я тоже, – мои слова звучат горько, в них скользит отчаяние и какая-то обреченность.
– Он такой… заботливый, – мечтательно протягивает она, не обращая внимания на то, что я сказала. – Такой страстный… М-р-р-р-р…
Настроение пропадает окончательно. Ставлю тарелку супа перед мамой, и сажусь напротив.
– О, супец, – радостно восклицает она, принимаясь стучать ложкой по тарелке, зачерпывая жидкость. – А у тебя там что? Когда ты наконец-то познакомишь меня со своим хахалем?
– С каким хахалем, мам? – отмахиваюсь от нее, пытаясь перевести все в шутку. – Ты же знаешь, что на первом месте для меня учеба.
Обманывать мать не хорошо, но я не могу иначе. После того, как она в открытую заигрывала с Толиком, парнем Аньки, когда те пришли ко мне домой, чтобы посмотреть киношку, я не могу ей доверять. Так стыдно мне еще никогда не было.
Анька, готовая разреветься вот-вот, беспомощно смотрела на меня. А я не могла поверить, что такое может вытворять моя мать.
