– Леонид Павлович, вот это возьмите, вы же копчености любите, – суетилась она.
– Нет, я сальности обожаю, – шутил Лагутин и скромно просил: – Мне, пожалуйста, во-он тот кусочек с жирком, что побольше.
Голодная Евдокия втихомолку сердилась: «Семейная идиллия, черт возьми. На столе лишь амброзии не хватает, а я жри эти бобы. И, как назло, Пенелопа безмолвствует, не волнует ее диета моя, Ленечкой увлеклась. А он-то как хвост распустил от ее внимания, прямо светится удовольствием».
Но долго благодушествовать хозяину не пришлось. Насытившись, он с наслаждением выпил кофе и поднялся из-за стола с восклицанием:
– А теперь бриться и в душ, но перед этим загляну в кабинет, приготовлю кое-какие бумаги и новый костюм подберу.
Здесь последовал строгий взгляд на жену. Евдокия потупилась, а Пенелопа, услышав про душ, метнулась в ванную. Открыв дверь, она поняла, что появилась непредвиденная работа: непривычный к конфорту пес плохо решил проблему, возникшую после обильной еды. Пришлось мыть и пса, и полы, и…
За этим занятием Лагутин ее и застал. Когда он, рассеянно перебирая бумаги, попытался войти в ванную, Пенелопа испуганно закричала:
– Простите, он здесь неловко наделал.
– Так путь переделает, – равнодушно посоветовал Лагутин, не отрываясь от своего занятия и привычно игнорируя суть домашних проблем.
– Я хочу сказать, что пес наделал в штаны, – неуклюже поправилась Пенелопа, стараясь выразиться покультурней.
– Наделал в штаны? Недеюсь, не в мои, – пошутил Лагутин и, поведя носом, прозрел.
И завопил дурным голосом:
– Нет, я так больше жить не могу! Даша! Срочно сюда! Немедленно!
У Евдокии свою была жизнь. Пользуясь отсутствием мужа, она разговаривала по телефону с Евой, которая высыпала на подругу ворох вопросов:
– Дуся, ты где?
– Я дома.
– А разве ты не собиралась ехать с утра ко мне?
– Этим и занимаюсь!
– Что – едешь?
– Нет, собираюсь.
– В таком случае знай: приехала я!
– Да ты что?!
– Под дверью твоей стою!
– Мама моя дорогая!
– Что – мама? Скорей открывай!
Вот тогда-то, впустив Еву в квартиру, Евдокия и услышала нечеловеческий вопль супруга. Вопль сказал ей о многом, она содрогнулась и помчалась на зов. Ева, разумеется, от подруги отстать не могла. Влетев в ванную, обе они были поставлены перед выбором.
– Придется выбирать: или пес, или я! – громогласно сообщил Леонид Павлович.
Ева брезгливо посмотрела на многократно отмытое животное, перевела взгляд на Лагутина и с отвращением шепнула подруге:
– Я бы выбрала пса. Он моложе.
– Я знаю, тебя на щенков потянуло, – не осталась в долгу Евдокия, намекая на Боба.
– Это совсем не щенок, – демонстрируя отменный слух, встрял в их беседу Лагутин. – Это недоношенная зараза постпенсионного возраста. Дряхлый кобель! – Лагутин пустил петуха и строго предупредил жену: – Даша, я не шучу. Ты слышала?
– Да.
– Чтобы к моему приходу и духу заразы здесь не было! – рявкнул он и удалился на службу небритым.
– Ну, с духом мы раньше всего разберемся, – сообщила ему вслед Пенелопа, яростно натирая полы.
Пес забился под раковину и скулил. Он был напуган. Совершенно не представляя как угодить новым хозяевам, он страдал. Евдокия прекрасно его поняла и, горестно уставившись на подругу, воскликнула:
– Да-а, бабуля была права!
– О, да! – согласилась с ней Ева, не зная о чем идет речь.
– Бабули правы всегда, – компетентно заверила Пенелопа и, покончив с полом, приступила к уборке новенькой душевой кабины.
