– Извини, – говоришь ты, – я тебя слушаю.
Тебе приходит сообщение, ты его читаешь и тут же отправляешь ответ. Тебе пишет тот, кто пил пиво у тебя дома? Ты продолжаешь давать советы Меланде, а как же мы? Когда ты расскажешь подруге о лучшем в твоей жизни поцелуе? И кто, мать его, пил это гребаное пиво?
Молочная кислота уже растекается по моим остывшим мышцам, однако сердце мое горит, а ты вздрагиваешь и встаешь. Войдя в кухню, ты толкаешь раздвижную дверь, она поскрипывает (надо наведаться к тебе с банкой смазки), а я терпеть не могу тишину, поэтому опять надеваю наушники. Сэм Кук пытается меня утешить; впрочем, он зря старается. Сделав наклон вперед, я тянусь кончиками пальцев к носкам кроссовок, кровь приливает к голове, и хотя музыка заглушает шум окружающего мира, она не может заглушить тревожный сигнал, звенящий в моей лимбической системе. По рукам и ногам бегут мурашки, волосы на затылке встают дыбом, словно тысяча крошечных солдатиков. Бей или беги. Я медленно поднимаю голову – чутье меня не подвело. Я не один. Неприятель в метре от меня. Вооружен рюкзаком, смартфоном и двумя самыми опасными боевыми установками – глазами, следящими за мной из-под некрасивых круглых очков.
Это твоя дочь. Суриката.
В передачах про животных именно так и погибает лев. У него нет естественных врагов, и только назойливый человек, задавшийся целью нарушать законы природы, стреляет в короля джунглей.
– Вы же в курсе, что это мой дом? – спрашивает она.
Я закрываю глаза. Боже, прошу. Пожалуйста, не убивай меня сейчас.
Суриката застывает на месте. Никаких эмоций. Никаких движений.
– У вас все хорошо?
– Почти, – говорю я. – Мышцу свело.
Она кивает. Рассеянно. Хороший знак.
– Тут недавно один старик умер. Летом. Вроде от сердечного приступа.
Несмотря на слегка уязвленную гордость, я успокаиваюсь.
– Не такой уж я и старый.
– Ну извините, – отвечает она. – Я не в настроении, меня мама за углем отправила.
Ага, значит, ты переписывалась со своей Сурикатой…
– Пойдешь в супермаркет?
Она хмурится.
– У нас говорят не «в супермаркет», а «в супер». Господи, вы так и не освоились…
Прозвучало не слишком приветливо, но дети от взрослых ничем не отличаются. Дело всегда в них самих, а не в тебе. Она знает, что сказала грубость, и сжимает лямки рюкзака; я улыбаюсь. Прикольный Джо. Веселый Джо.
– Тогда я с тобой, – говорю. – Куплю витаминную воду.
Мы идем рядом, и это нормально. Так делают люди, когда сталкиваются на улице, и Суриката не испугалась, увидев меня, а навстречу нам трусит еще один бегун. Мол, привет, Номи, и она в ответ тоже обращается к нему по имени. Я вздрагиваю, когда из леса доносится лай, и Номи смеется.
– Это просто собака! Боитесь собак?
– Нет. – Я еще не пришел в себя, однако нельзя подавать виду. Да, меня застигли врасплох. Но не поймали. – Я здесь не в своей тарелке. Вы-то привыкли к такой обстановке, а вот меня лес немного пугает.
Вспоминаю, как вел в лес мою Бек, пусть земля ей будет пухом, и поеживаюсь, а Суриката хмыкает.
– Ой, ладно вам, какой же это лес, – говорит она. – Вот рядом с моей прежней школой был настоящий лес. Знаете, когда училась в седьмом классе, я среди деревьев старый «Бьюик» нашла.
Я киваю.
– Круто.
– Ага, – поддакивает она, точь-в-точь как ты. – В машине валялись пустые бутылки из-под алкоголя. – Для своих лет она еще очень инфантильна. Из-под алкоголя… – А за год до этого мы нашли большой заброшенный дом. Суперское место. Туда раньше выгоняли провинившихся мальчишек.
