Ты меня (не) купишь - страница 22

— Купальник?

— У Артура бассейн по четвергам. Не откажете же вы ему в совместном занятии?

Не верится, что я все еще стою перед этим извращенцем! Он же в могилу меня закапывает.

— Хорошо, я съезжу с ним в бассейн, — отвечаю я, успокаивая себя, что это только ради мальчика.

Уголок рта Чеховского дергается, но ему приходится переключить внимание на зазвонивший мобильник. И судьба, похоже, продолжает вбивать гвозди в мой гроб, потому что на звонке у этого типа стоит моя любимая песня Depeche Mode «Personal Jesus». Только сейчас она кажется максимально убийственной, идеально подходя Чеховскому.

Он принимает вызов и, поднося телефон к уху, продолжает беседовать со мной:

— Не забудьте купальник. До завтра. Дарья. Николаевна. — Одними лишь губами он посылает мне воздушный поцелуй, разворачивается и уходит.

Приложив ладонь к груди, в которой неистово бьется сердце, я едва не оседаю на пол. Он разрушит. Все разрушит: мою нервную систему, мой брак, мою жизнь.

Легко терять самообладание, когда рядом человек, чья энергетика тебя подавляет. Делал бы кто-то другой подобные намеки, я бы пропускала их мимо ушей или осмелилась пригрозить мужем. Но перед Чеховским я слаба. Он раздавит моего Степу, как таракана по стене размажет.

Я полчаса иду домой, который находится в пяти минутах ходьбы. Дышу свежим воздухом, остужаю голову сентябрьским ветром, заскакиваю в супермаркет за солью для ванн и расслабляющими арома-свечами. Только когда оказываюсь на кассе, спохватываюсь, что это Чеховской поселил в меня мысль принять ванну, отдохнуть. Не то, чтобы я без него до такого не додумалась, просто так церемониально бы к этому не готовилась.

Бреду домой, где Степа уже копошится на кухне, откуда тянется запах свежего ужина.

— Степ, прости, — мурчу я, обняв его со спины. — Снова тебе приходится готовить.

— Раньше ты в три всегда дома была. — Он не отвлекается от перемешивания кусочков мяса на сковороде.

— Не всегда, Степ, не преувеличивай. Раза два в неделю удавалось вырваться. Ты же знаешь, мне удобнее всю бумажную волокиту в школе оставить, а дома себя только тебе посвящать. Смысл мне приходить в три, а потом два часа сидеть проверять тетради и возиться с электронным дневником? Да и к новой школе надо привыкнуть. Я до сих пор в компьютере не разобралась. Столько файлов надо перелопатить. И детки сложные есть, приходится с родителями общаться. В пятницу и вовсе задержусь: родительское собрание будет. А на следующей неделе педсовет. Степ, ты же знаешь, что я не по своей прихоти задерживаюсь.

Он вздыхает, откладывает лопатку и приступает к нарезке томатов.

— Может, на выходных к маме съездим? — спрашивает, так и не глядя на меня. — Помочь ей надо.

Мама у Степы пожилая, одинокая, но из своей деревни категорически уезжать не хочет. Уже много раз уговаривали ее к нам переехать. Бесполезно. Боится потеснить нас в наших восьмидесяти пяти квадратах.

— Хорошая идея. Давай, — улыбаюсь я и, подтянувшись на носках, чмокаю его в щеку. — Пойду помоюсь, раз уж ты сегодня повар.

Степа не поклонник шуток, но когда я превращаю наши напряженные разговоры в кокетливую игру, у него пропадает желание ругаться.

Набрав ванну, залезаю в нее и не сдерживаю стона. Кожу приятно обволакивает горячей водой, по спине и бедрам бегут мурашки. Я закрываю глаза, расслабляюсь и наслаждаюсь этим чудным мгновеньем. Вдыхаю запах ароматной пены и свечей, но чувствую злосчастный дорогой парфюм. Не думаю, что я пропахла им, да и Степа почуял бы, не упустил бы из вида, обязательно выведал бы, не приставал ли кто ко мне. Кажется, я просто в памяти воспроизвожу все, что касается Чеховского: его запах, глаза, голос, порочную ухмылку. Он каждым своим словом, шагом, действием, взглядом диктует мне, что делать. В марионетку превращает, дергая за ниточки и зная о моем бессилии перед ним.