Но ведь это я недоглядел. Надо было отпустить ее с Камилем в Москву, когда она просилась. Она с его ненаглядной женушкой уж слишком близка была. Конечно, у девчонки началась депрессия. Только почему я ее не замечал? Наоборот, глаза всегда горели. Это последнее время она сама не своя стала: нервная, хилая, вечно какая-то сонная.
Смотрю на мелькающие за окном деревья и мучаюсь в догадках. Ведь давно заметил странности. Почему сразу на врачах не настоял? Всегда находил причину отложить здоровье племянницы на потом или списывал на адаптацию в универе.
— Тише-тише, Лучик, — слышу из-за плеча.
Оборачиваюсь и вижу, как Артур гладит ее по руке. Сердце сжимается от этой картины.
Нет, я все равно не смог бы отпустить ее. Эти дети для меня — весь мир. Это не я опекаю их, а они меня. Без них уже сдох бы где-нибудь в канаве.
— Долго еще? — шиплю Фазе.
— Не нервничайте, босс. Скоро будем.
— Тебе легко говорить, кусок бесчувственного бревна, — фыркаю, снова отвернувшись к окну.
— Позвоните пока в клинику, пусть каталку приготовят.
Я хлопаю себя по карманам и вспоминаю, что забыл телефон дома. Поняв меня без слов, Фаза молча берет свой мобильник, выискивает номер и звонит.
— У тебя что, гинекология в быстром наборе?
— Я помощник начинающего политика и успешного предпринимателя. Никогда не знаешь, что может ему понадобиться, — отвечает он, расслабленно ведя машину. — Через две минуты к парадному входу вашей клиники, — говорит он уже в телефон, — подъедет черный «гелендваген». У пациентки острые боли. Лучиана Марино… Да, все верно, его племянница.
— Даже не знаю, восхищаюсь я тобой, или ты меня пугаешь, — произношу, не в силах понять этого парня.
— Предлагаете и мне начать истерить? — Он даже бровью не ведет. — Для этого я на вас и работаю, босс. Чтобы хоть кто-то оставался в здравом уме в критических ситуациях.
Я уверен, что проходит ровно две минуты, и мы подъезжаем к клинике, у дверей которой нас уже ждут санитары с каталкой. К ним присоединяется и выскочившая на улицу докторша, на ходу запахивая халат, пока я достаю Лучиану из машины.
— Здравствуйте! Что случилось? Какие жалобы? — Докторша заставляет Лучиану лечь прямо, умело выпрямляя ее колени. — Какой месяц?
— Месяц чего? — рявкаю я, и тяжелая рука Фазы ложится на мое плечо. Без него точно бы бросился на эту идиотку в белом халате.
— Что значит — чего, Роман Алексеевич? — выпучивает та глаза, ощупывая живот Лучианы. — Беременности!
— Какой беременности, дура?! Она ребенок!
— Ну какой же она ребенок? — спорит докторша, приподнимая пижамную рубашку и оголяя проявившуюся округлость. — Вполне половозрелая девушка. Пятый? — спрашивает она уже у заплакавшей Лучины. — УЗИ уже делали? В какой клинике на учете состоишь? Риски были? На сохранении лежала?
Санитары толкают каталку к дверям, а я так и стою пригвожденный к земле. Слов нет, как и мыслей. Потому что это даже не шок, это просто пиздец.
— Чт-то? Что она несет? — бормочу я осипшим от гребаного потрясения голосом.
Меня будто по башке огрели. Пулю промеж глаз пустили. Нож под ребра вогнали и повернули.
— Остыньте, босс! — Снова тормозит меня Фаза. — Вы привлекаете к себе внимание. Помните во что бы то ни стало держать лицо. — Он встряхивает меня за плечи, и я фокусирую зрение на трясущемся Артуре.
На мальчишке пижама, кеды и курточка.
— Капюшон надень, — велю ему. — И сопли вытри… Это явно какая-то ошибка, — мотаю головой, отходя от Фазы.
