– Да, – отвечаю я. – Много месяцев.
Раньше мы с Виктором встречались регулярно. Иногда он заходил в гости по вечерам, в основном когда Гест уходил на репетиции хора, угощал вином и чем-нибудь сладким: шоколадкой или небольшим десертом. Но со временем поддерживать общение стало все труднее и труднее, и настал момент, когда это начало казаться мне какой-то повинностью. Я начала придумывать предлоги, чтоб отсрочить визит Виктора, и в последние годы промежутки между нашими встречами становились все длиннее и длиннее.
В конце концов Виктор, видимо, сообразил, что желание продолжать общение исходило лишь с одной стороны. Звонил мне всегда только он, а я вечно притворялась, что занята.
– Так долго? Это ужасно, Петра, просто ужасно. Надо нам исправиться. – Виктор покачал головой. – А так, что ты сейчас делаешь?
– Ах, то же, что и раньше. Занимаюсь фирмой и семьей. А в остальном все спокойно.
– Что-то ты никогда не хотела, чтоб вокруг тебя было спокойно. – Виктор напоминает, насколько хорошо он меня знает. Ему отлично известно, что я не могу усидеть на месте, мне надо постоянно хлопотать.
Я собираюсь добавить, что он сам не лучше, но тут рядом вырастает молодая девчонка и протягивает ему хот-дог.
– Острой горчицы у них не было, – сообщает она.
– Вот зараза, – ругается Виктор, а потом произносит: – А это Майя, моя девушка. Майя, это Петра, я тебе про нее рассказывал.
– Да, конечно. Рада знакомству, Петра. – Майя протягивает тонкую руку и улыбается. Меня поражает, какая она молоденькая. Наверняка младше Виктора лет на десять. Ближе по возрасту к Лее, чем ко мне. Внешность у нее чужеземная: волосы черные, кожа смуглая – похожа на самого Виктора, которого усыновили из Индонезии. Ингвар, мамин брат, и Элин усыновили его в 1984 году, и мне иногда кажется, что я помню, как увидела его в первый раз, и какой непривычной показалась его внешность. Но вряд ли это правда, ведь мне тогда было всего два года.
– Я тоже, – Я беру руку Майи. – Я не была уверена, приедешь ли ты, Виктор.
– Я ни за что не хотел это пропустить, – Я не могу понять, есть ли в голосе Виктора ирония. – Но, если честно, мне не терпелось увидеть тебя.
– Не знаешь, Стеффи приедет? – спрашиваю я. Когда я интересовалась у мамы, то было непонятно, объявится ли Стефания. По-моему, мама и сама толком не знала.
– Приедет, – отвечает Виктор. – Я с ней вчера разговаривал.
– Здорово, – Даже мне слышна фальшивая нота в собственном голосе.
– И все будет как в старые добрые времена, – смеется Виктор.
– Вот именно, – бормочу я, ковыряя заусенцы.
Виктор выбрасывает бумажку от хот-дога в мусорное ведро, и они прощаются и уходят. Я стою и провожаю их взглядом. Виктор обнимает Майю за плечи, а она с улыбкой смотрит на него снизу вверх.
Виктор сильно изменился: с тех пор, как он был подростком, у него прибавилось и расслабленности, и уверенности в себе. Сейчас его окружает ореол беззаботности, который заставляет меня чувствовать себя взвинченной дамой средних лет, так что в его присутствии меня охватывает неуверенность. Мне показалось, что я едва узнала его – а в то же время мы так хорошо знакомы друг с другом.
Ко мне приходит мысль, что, пожалуй, поверхностное общение не вполне естественно, если вы когда-то были близки друг другу. Виктор был со мной в тот день, когда у меня впервые начались месячные, и когда я впервые напилась. В тот период, когда я засыпала в слезах, Виктор всю ночь держал меня в объятиях. Сейчас время создало между нами некую дистанцию, несмотря на эти разрозненные встречи в течение многих лет. Но поскольку Виктор точно знает, когда и с кем я потеряла невинность, вести светские беседы как минимум нелепо.
