— Посмотрим на твой отчёт, Учкина? — повышает голос. — Где граница с правой стороны?
Ручкой резко ведёт по бумаге, проводит линию.
— Почему нумерация съехала? — разрывая бумагу, обводит в круг каждый номер. — Где шапка? Что это ты мне принесла? Как я должен понять, что это за записулька?
— Роман Николаевич, работа за компьютером не входит в мои обязанности. Я делала таблицу за Марию Игоревну.
— А мне срать, Вероника Олеговна! Если Вы несёте мне бумаги, то они должны быть сделаны должным образом, а не эта туалетная бумага, которой я могу задницу подтереть.
На моих глазах мужчина сминает листы и швыряет в урну.
— Чтобы через полчаса исправленная таблица была на моём столе. Поняла меня, Учкина? А за то, что ты пропустила работу без уважительных причин, я вычту деньги из зарплаты.
— Но я же Вас предупреждала, — тихо возражаю я.
— Не помню ничего подобного, — ведёт бровью. — Быть может, Верочка, я всё неожиданно вспомню, если ты… — поднимается и снова оказывается за моей спиной, кладёт руки на плечи и сжимает.
Меня передёргивает от омерзения. Я резко подскакиваю и разворачиваюсь к нему лицом.
— Я Вас поняла, Роман Николаевич. Я пойду.
— Через десять минут я жду бумаги на своё столе. И объяснительную, по какой причине Вас не было.
Я вылетаю из кабинета мужчины, с огромным трудом сдерживая слёзы. Замираю у стены, запрокинув голову назад и вжавшись макушкой в поверхность позади. Дышу тяжело и стараюсь прогнать слёзы. Не девочка, чтобы рыдать.
— Ника, всё хорошо? — рядом замирает Ольга и смотрит на меня с сочувствием.
— Да, — лгу и пытаюсь улыбнуться.
— Он снова к тебе лез? — сжимает зубы коллега. — Снова яйца подкатывал?
— Откуда ты…
— Ника, мы все не слепые. Ты думаешь, никто не понимает, почему он к тебе так цепляется? — Ольга протягивает руку и кладёт мне на плечо, чтобы немного сжать. — Он ещё тот урод. Что он тебе сказал? У тебя глаза на мокром месте.
— Вычтет из зарплаты за два дня пропуска.
— Что? — женщина возмущённо приоткрывает рот. — Он же обещал тебе выходные дни за переработку. Вот мудак. Как же мне это надоело! Я просто так это не оставлю. Это переходит все границы.
— Оль, ну чего ты? — бормочу и поднимаю руки. — Не стоит.
— Я знаю, что ты и дальше будешь всё это терпеть, — говорит сурово женщина. — Проглатывать и дежурить за других. И терпеть его поползновения в твою сторону.
— Оля…
— То, что он начальник, не даёт ему права унижать тебя, Ника. То, что он не способен контролировать собственные желания, его беда.
— Оленька, мне нужно срочно переделать таблицу. В течение десяти минут.
Женщина тяжело выдыхает и качает головой. Дверь в кабинет Романа Николаевича распахивается, и мужчина выходит в коридор.
— Учкина, Забавина, я не понял, у вас работы нет? Какого чёрта вы здесь прохлаждаетесь? Ольга, вы сделали укол Жукову?
— Да, Роман Николаевич, — цедит сквозь зубы коллега.
— А ты, Вероника, не поняла меня? Где таблица? Или у тебя много времени?
— Роман Николаевич, — перебивает мужчину Ольга, — Вы тон поубавьте. Не забывайтесь. И работа за компьютером, составление отчётов, не входит в обязанности Вероники. Маша на рабочем месте, она может сама переделать.
— Забавина, не забывайся. Поправлять меня не нужно, — рычит начальник. — Иди работать. Не собирай здесь сплетни.
Ольга ещё раз сжимает рукой моё плечо и торопливо уходит, кинув на мужчину испепеляющий взгляд.
— А ты, Вероника, сплетни за моей спиной распускаешь? — Роман Николаевич выплёвывает слова мне в лицо. — В твоей пустоголовой голове только сплетни могут крутиться?
