И вот в этом паспорте, с этой детской ужасной фоткой, у меня сейчас появится штамп о браке?! Бред какой. Может, я еще лежу в больнице и у меня такие глюки от препаратов? Потому что на реальность это все совсем не похоже.
– Давай мне, – Дима забирает у меня паспорт, а потом зачем-то берет меня за руку. Может, чтобы не убежала?
Его ладонь жесткая и теплая, моя рука в ней тонет, и это такое приятное, давно забытое ощущение, что я вдруг до слез тоскую о тех днях, когда мы с Димой дружили. Когда он трепал меня по волосам, шутил надо мной, ел еду, которую я готовила, хвалил меня…
А сейчас он хочет посадить меня в домашнюю тюрьму и стать там надзирателем.
– Дим, я не хочу, – тихо прошу я. – Пожалуйста, давай не будем!
– Успокойся. Это ничего не изменит, – говорит он, крепко сжимая мою руку. – Просто штамп, и все.
Я не верю, но послушно иду за ним к зданию, на которым висит вывеска «Отдел ЗАГС Ленинского района».
– Мы не можем вас зарегистрировать прямо сейчас, – хорошо поставленным голосом говорит женщина с пышной шапкой обесцвеченных кудряшек.
– Почему? Я тут что-то не вижу очереди из желающих, – Дима говорит вроде вежливо, но как-то так, что от его тона хочется втянуть голову в плечи. Но эта женщина и ухом не ведет.
– Надо за месяц подавать заявление! Сразу регистрируем только по очень серьезным причинам.
– Например?
– Если невеста в положении, если есть угроза жизни, если жениха на военную службу призывают или командировка длительная скоро будет, – заученно перечисляет женщина.
На слове «командировка» Дима ухмыляется с видом победителя и спрашивает, где найти начальника всей этой богадельни. Мою руку он при этом не отпускает.
В кабинете начальника (вернее, начальницы) Дима показывает билеты в Корею, куда он на самом деле не летит, – но кто об этом знает? – и подкрепляет свои слова вложенными в наши паспорта несколькими крупными купюрами. Начальница, чем-то неуловимо похожая на первую тетку, но с медными кудряшками, приторно улыбается и обещает пойти навстречу «настоящей любви».
У меня от этих слов едва не случается истерика, но Дима вовремя сжимает мою руку и предостерегающе на меня смотрит.
– Про согласие не спрашиваю, – угодливо смеется начальница, пододвигая к нам бланки. – И так понятно, что согласны. Фамилию меняем девочке?
– Да, – почему-то говорю я одновременно с тем, как Дима произносит «Нет».
Секунду мы удивленно друг на друга смотрим.
– Нахрена? – негромко спрашивает он.
– Просто, – бормочу я и краснею так ужасно, что у меня даже шее становится жарко. Господи, ну зачем я это ляпнула? Да, когда-то я мечтала быть Гриневой и даже подпись себе новую придумывала: все последние странички школьных тетрадок были в этих завитушках, – но это ведь все давно прошло. И брак у нас ненастоящий. Наверное, я просто устала, поэтому так плохо соображаю.
– Фамилию не меняем, – обрубает Дима, и тщательно прорисованные брови начальницы ЗАГСа взлетают к линии волос.
– Вы не хотите, чтобы жена брала вашу фамилию? – удивленно спрашивает она, глядя на Диму с подозрением. – Я всегда думала, что мужчинам это важно.
– А я думаю, что это не ваше дело, – грубовато обрывает ее он.
– Как скажете, – она поджимает губы, забирает наше заявление, паспорта и просит подождать в коридоре.
Мы выходим. Я сажусь на стул, Дима раздраженно ходит туда-сюда, потом смотрит на меня и хмурится:
